Не покидай меня

Какой к чертям чемодан? Нужно проверить людей и создать запасы на нашу дальнейшую жизнь. Из пятнадцати пассажиров пока я нашел не более восьми. Со стороны казалось, что кто-то очень старательно избивал их прямо в самолете, оставив царапины и ушибы на видных местах. Как только я приоткрыл дверь в переходной коридор, как меня едва не сшибло потоком воздуха. Закрываясь руками, я сумел выйти в переднюю кабину. Увы, ее разворотило так, что она не отличалась от кучи металлолома. Искать здесь живых было бесполезно. Я полазал в поисках пистолетов, ракетниц и прочих полезных вещей. Но было такое чувство, что после разрушения кабины все вынесло потоком воздуха в тайгу.

Когда я вернулся в помещение, которое очень сложно было назвать салоном и раньше, люди уже начали подниматься. Частные инстинкты преобладали – все искали свои вещи. Чурбаков подобострастно подтащил чемодан Елене Сергеевне, и она сразу начала копаться в его содержимом. Оказывается, она искала только помаду. Подкрасив губы, она подняла свои возмущенные руководящие глаза на меня.

– А с вами мы еще поговорим. Попозже, когда вернемся домой.

Почему никому не хочет приходить в голову, что последняя часть ее фразы – самая главная в нашей ситуации. И кому как, а мне очень непонятно, а что, мы действительно вернемся? Впрочем, думал ли я в это время, что останусь живым? Вряд ли. Мне просто не хотелось об этом думать.

Вы знаете, когда попадаешь в тяжелую и беспросветную ситуацию, то понемногу начинаешь надеяться на любую силу, любое явление и даже на необыкновенных существ. Лишь бы они смогли и действительно помогли. Но пока ты мечтаешь о чем-то необыкновенном, вокруг продолжают происходить обычные и часто совершенно незаметные вещи.

Почему-то Елена Сергеевна еще раз подняла свой взгляд на меня и даже вроде бы попыталась оправдаться:

– Я косметичку потеряла.

А может это была обыкновенная жалоба обиженного человека?

Глава 2. ЕСЛИ БЫ НЕ ОНА

С учетом личных пожеланий

До сих пор не пойму, как наш самолет не разрушился полностью, не сгорел и не смялся в какую-нибудь трудно представляемую гармошку. Что нам помогло? Много позднее я начал что-то понимать, но, в любом случае – это только мои догадки и вера в чудо. Сейчас уже трудно сказать точное время, когда мы совершили эту злосчастную посадку. Но зимой в Сибири всегда рано и сильно вечереет. Я это заметил, еще когда выходил в переднюю кабину. Или в ту ее часть, что реально осталась после приземления. И пока не наступила полная ночь, нужно было что-то придумать. Но единственно толковое, что пришло мне тогда в голову – было собрать людей в кучку и сообща обсудить создавшееся положение. Знаете, если кто-то и попадает в похожую ситуацию, то даже ее описание будет у всех сильно отличаться. Особенно, с учетом давности происшедших событий.

А впрочем, приоритет оставим за нахлынувшей на большинство собравшихся здесь людей эйфорией, что судьба и случай реально пощадили и оставили их в живых. Ну а все остальное становится в этот момент не так уж и важно. Как обычно в таких случаях откуда-то из сокровенного местечка в багаже появилась бутылочка коньяку, а затем и одноразовые стаканчики. И уже вокруг нее начался, как ни странно, оживленный разговор вполне довольных людей. Они достаточно долго обсуждают события последнего часа или чуть меньше. По их словам им запомнилась каждая минута снижения и посадки нашего самолета. И это несмотря на то, что большинство явно были без сознания – организм сам позаботился о них. А вот про тех, кто уже никогда не сядет рядом с нами, сейчас не вспоминали.

В таких случаях люди обычно стараются доложить своим родственникам о том, что они живые и здоровые. Но связи не было. Все операторы демонстративно проигнорировали своим вниманием этот лесной уголок. Кроме того, на таком холоде все аккумуляторы телефонов ускоренно превращались в бесполезные элементы. И единственный доступный способ для их зарядки – попросить ближайшего лося или оленя сбегать в известный только им населенный пункт. Но без всякой гарантии их обратного возвращения.

Пока бывшие пассажиры нашего неудачного рейса шумно разговаривали друг с другом, настойчиво и быстро среди них стал появляться еще один спутник всех попадающих в аналогичную историю – холод. Через нарушенную, а кое-где и практически отсутствующую герметизацию швов и стыков, минуя остывшие элементы конструкции, устройства и приборы, со всех сторон непрерывно поступал поток холодного воздуха. Наконец, наступил момент, когда люди, одетые совсем по-городскому, начали замерзать.

Наверное, поскольку я бегал по самолету в попытке найти хоть что-то мало-мальски полезное, холод дошел до меня несколько позднее, чем до других. Насколько я знаю, в стужу, в первую очередь, начинают мерзнуть ноги. Ведь наши, предназначенные для города сапоги и обувь на тонкой подошве, без разницы с натуральным или искусственным мехом внутри, никогда не смогут согреть в сибирские холода.