Не поле перейти

А клеветали немало. И не только клеветали, Мы родились в трущобах, в очень бедной, забитой семье. Достояния культуры русского и других народов, населявших Россию, были нам недоступны. Великие открытия и научные достижения лучших умов наших народов растаскивались дельцами из других стран. Первые слова, которые мы услышали, - Свобода, Мир. Эти слова сказал Ленин. Они прокатились по земчому шару. И те, кто властвовал над ним, решили, пока мы не поднялись, прикончить нас вместе с этими ненавистными для них словами.

Нас было тогда сто пятьдесят миллионов.

Сто пятьдесят миллионов измученных, голодных на пепелище, в какое превратили нашу Родину царский режим и войны.

Уверенно и неторопливо собирались делегаты империализма. Спокойно и деловито решали: ждать, пока мы задохнемся сами, или заплатить профессионалам, чтобы нас прикончить сразу.

Решили платить. Решили не скупиться, только бы побыстрее... Они разработали несколько планов удушения. Не стеснялись громко обсуждать их. Вот один, опубликованный 10 февраля 1919 года в газете "Токио кокумин шимбун":

"Россия - рассадник большевизма, который угрожает распространить заразу на союзные государства. Поэтому союзники должны взять на себя контроль над Россией и поставить своей целью сохранение порядка, временно взять власть у самоучрежденного правительства, включая военную и полицейскую власть, и таким образом обеспечить русскому народу возможность проявить свою волю и создать правительство...

Если бы это предложение было принято и Япония получила бы контроль над Сибирью, а Америка над Росссией, то Америка должна была бы выполнять и общие обязанности...

Что касается японского контроля над Сибирью, то против этого, мы уверены, не возражала бы ни одна из держав, принимая во внимание нашу географическую близость к Сибири.

Конечно, контроль над Россией будет лишь временной мерой. Контроль же над неразвитыми колониями примет по необходимости длительный характер. Контроль над ними продлится десятки, а может быть, и сотни лет. Вопрос о контроле над Россией стоит иначе. Он может продлиться от пяти до десяти лет".

Спокойный тон, деловой и ясный план.

Бесстыдный и кровавый. Сибирь, советский Дальний Восток и среднеазиатские республики - на сотни лет, остальную часть нашей Родины на пять - десять лет. Так и договорились. Только внесли небольшие коррективы. Не очень уж строго ограничивать пятью - десятью годами. И других не обидеть. Кое-что подбросить капиталу других стран. Не жалко. Всем хватит.

Ни тени сомнений в реальности грабежа.

Сопротивляться в России некому. Там нет даже самого простого оружия. Необходим только один удар, но одновременно со всех сторон. Так и поступили. Ринулись со всех сторон добивать лежачего. Лежачим они считали нас. Не знали, что мы получили новое оружие. Оружие огромной силы, которое не продается и не патентуется. Оружие, какого не могли создать ни ученые империализма, ни его миллиарды чистоганом. Мы знали цену этому оружию, берегли и бережем его как зеницу ока. А овладели им еще тогда, когда нас было сто пятьдесят миллионов. Но если идеей овладевают массы, она становится материальной силой. Великая идея коммунизма захватила умы ста пятидесяти миллионов, и они стали непобедимыми. Непобедимыми потому, что пошли за ленинской партией. К тому времени она уже имела почти пятнадцатилетний опыт борьбы.

Она вышла из подполья, вернулись с царской каторги, из тюрем ее бойцы, собралась вместе могучая когорта мастеров революции.

Мы начали строить новый мир. Кому не хватало лопат, гребли землю руками. Кому не хватало тачек, таскали ее на себе. Мужчины - на плечах, женщины - в подолах, Так началось наше восхождение на вершины мирового прогресса.

Экскаваторы и самосвалы мертвым грузом лежали на складах капиталистического мира. Нам ничего не давали в долг. И за наличные не давали. Нам не продавали их. Ни одной машины, ни одного механизма. Нас забетонировали в экономическую и политическую блокаду. Пусть гибнут.

Стиснув зубы, мы строили новый мир сами. Честные мыслители Запада сумели увидеть контуры этого еще не очень понятного им мира. Увидели будущее земли. Когда был оглашен первый пятилетний план, Теодор Драйзер писал:

"Я не вполне согласен ни с теорией, ни с практикой советской формы правления, но должен сознаться, что она обладает поразительными качествами. И я считаю, что советский строй удержится в России на долгое время. Больше того - он распространится и бесспорно окажет значительное влияние на все другие государства. Мне думается, что и моей родине со временем предстоит "советизироваться" - быть может, еще на моем веку.

Я пришел к выводу, что Россия, по всеч вероятности, превратится в одну из самых мощных экономических сил, какие когдалибо существовали в мировой истории"

Это было сказано в двадцать восьмом юду, когда родина Драйзера производила 57 миллионов тонн стали, а мы 4 миллиона.

Чугуна - 43 миллиона, а мы 3 миллиона.