Не помогайте мне. Я сделаю все сам

Забор огораживал участок по контуру и мел прямоугольную форму. За углом был такой же высоты забор, но вдоль его тянулась свежевырытая траншея, которая через десяток метров круто разворачивалась и ныряла под забор. Траншея в лунном свете обозначилась желтенькими песчаными откосами и рядами уложенных в нее труб разного диаметра.

Тимофей порадовался своей удаче и прыгнул в глубокую траншею. Нога подвернулась на металлической трубе, в ней что-то хрустнуло и свело от нестерпимой боли. С боков траншеи на Тимофея посыпался текучий песок и засыпал ноги по колено. Тимофей с трудом высвободил ноги из песочного обвала, и по трубам переполз под забором на частную территорию. Здесь он вытянул ногу и обследовал больное место. Скорее всего, это был не перелом кости, а ушиб или растяжение связок. Тимофей выбрался из траншеи на твердый грунт, отряхнулся от песка и медленно пошел, волоча больную ногу, в глубь сада.

Лунный свет заливал сад голубоватым светом с необычным перламутровым оттенком.

«Какой необычный свет, — Тимофей на несколько минут замер от красоты увиденного, — такое свечение дает только полная луна. Неужели полнолуние?»

На чистом небе, действительно, во всем своем великолепии сияла полная луна.

«В такую красивую ночь убийство совсем не вписывается, — отметил Тимофей красоту природы, но при этом планы свои не отменил, — просто природа мне помогает. Это для меня включена подсветка, чтобы я четко видел цель и не промахнулся».

Тимофей лег на землю за кустарниками и проверил видимость дорожки, на которой вскоре появится человек, приговоренный Тимофеем к расстрелу. Ждать предстояло долго. Тимофей более удобно уложил свою ногу на прохладную землю, достал из кармана пистолет и вновь проверил свою позицию на обзор пешеходной дорожки. Пока все складывалось удачно: яркое освещение от полной луны, прекрасный обзор и утихающая боль в травмированной ноге. Дело было за малым, чтобы враг не передумал возвращаться домой, и чтобы рука не дрогнула при выстреле. Стрелял Тимофей хорошо, точно в намеченную цель. Этот факт неоднократно был проверен и показан скептикам в те самые азартные годы молодой жизни, когда выезд на природу ассоциировался с двумя составляющими: «водку попить и пострелять». Много лет минуло с тех пор, но руки до сих пор помнят тяжесть пистолета и каждый изгиб его корпуса.

Стукнула калитка и на дорожке появилась фигура человека. Он тяжело шагал, пошатываясь и спотыкаясь налитыми свинцом, пьяными ногами. Тимофей положил в руку пистолет, снял с предохранителя и положил палец на спусковой крючок. «Риэлтер» приблизился к Тимофею, цель была доступна, можно стрелять. Но палец Тимофея не смог нажать на пусковой крючок, руку свело, кисть и пальцы одеревенели, стали неуправляемыми. Тимофей не смог выстрелить в беззащитного, пьяного человека, который проковылял мимо и уже скрылся в своем доме.

Какое-то время Тимофей лежал на холодной земле и осмысливал произошедшее. «Что со мной произошло? Тошнота, судороги. Может, это признаки болезни, которую до сих пор я не замечал? Или внутренний протест против самосуда и преступления. Скорее всего, да, это протест. Ну, что ж, придется принять этот факт к сведению».

Тимофей встал, через открытую и забытую в этом состоянии хозяином калитку покинул частную территорию и сел в свою машину.

На обочине, возле оставленной на хранение в лесу коробки с пистолетом остановился. Оба пистолета тщательно протер, там наверняка, были его отпечатки пальцев, и снова положил в коробку. Коробка снова разместилась в багажнике, и машина резво покатилась в сторону главной городской реки. Здесь коробка была сброшена в воду. В первые минуты вода не хотела принимать грязный груз, коробка крутилась на одном месте и сверху казалась непотопляемой. Но, вот, она медленно, но уверенно стала погружаться в воду. Вскоре от коробки остались только круги на блестящей под луной толще воды. Тимофей облегченно вздохнул и взял в руки мобильный телефон. Он звонил Мазурову. Алексей ответил подозрительно быстро:

— Давай, рассказывай! Я уже заждался тебя. Почему-то был уверен, что ты мне именно ночью позвонишь.

— Даже спрашивать не буду, почему? Я вспомнил кому принадлежит голос второго «риэлтера». Назвать?

— Нет, — отказался Алексей, — будешь называть под протокол Степану. Согласен?

— Да, — согласился Тимофей, — под протокол, значит, под протокол. Звони Степану. Не забудь ему сказать, что завтра до обеда я должен уехать по месту своего поселения.

— Я тебе через пару минут перезвоню.

Допрашивал Тимофея следователь в воскресенье. Оказывается, у Степана уже были подготовлены образцы различных по тембру мужских голосов. Тимофей без колебаний отобрал нужный голос и назвал имя этого человека.