Не помогайте мне. Я сделаю все сам

— Завтра чтобы был у меня! Живет, видите ли, нахлебником у общества — возмутился Тимофей, недослушав Ивановну.

— Не спеши, Тимофей, принимать судейские решения, — резко отреагировала Бася на его приказ, — сначала давай выслушаем Ивановну. Она что-то хотела рассказать. Ты это как прежде называл? Ну, да, свидетельские показания, которые ты не привык принимать во внимание. Продолжайте, пожалуйста, Ивановна. Вы нам что-то хотели рассказать про Ульяна.

Тимофей виновато опустил голову. Конечно, Бася права, но не при Ивановне же. А, впрочем, заслужил!

— Да, — попросил Тимофей Ивановну, — пожалуйста, продолжайте. Я как-то сразу погорячился.

— Так, я про Ульяна, — вернулась Ивановна к прерванному рассказу, — Ульян к нам прибился много лет назад. Молодой совсем, воевал где-то на Кавказе, потом, недолго правда, был в плену. Пока воевал, жена квартиру продала и куда-то уехала. А он больной возвратился, с покалеченной головой и перевернутым разумом. Жить негде, пособие пока не назначено. Комиссии, анализы, заключения, все по полной программе, как у нас всегда было принято. А ему даже переночевать негде. Спал на вокзале. Там щенка бездомного подобрал. Вместе на вокзале милостыню просили, а потом сели в дизельный поезд и поехали куда глаза глядят. Вдвоем с Жорой к нам в село пришли, временно заселились в брошенную хатку, да там на постоянно остались. В первый год мы им всем селом помогали и с едой, и с одеждой. Потом они пообвыклись, на пропитание стали себе сами зарабатывать. Собирал Ульян грибы, ягоды, яблоки воровал из совхозного сада и на рынке продавал. Тем и жили. Потом мы ему все миром выхлопотали пенсию. Сейчас сытно живут и обновки кой-какие могут купить. Но там другая беда поселилась — самогонкой баловаться пристрастился Ульян. Бражку сам научился готовить, затем ее в самогон гонит. А Жору сначала заставлял стакан браги вылакать, а теперь вместе пьют самогон. Оба превратились в алкоголиков. Жора за обещанное угощение готова и в колодец нырнуть, а не только в серебристый ключ.

— Теперь, Тимофей, выноси приговор, — голос Баси как-то странно дрожал и вибрировал, — давай, принимай решение. Ты готов судить?

Тимофей заглянул в блеснувшие ненавистью глаза Баси и вышел из конторы. Вроде, и повода не было, но веселое приключение Баси почему-то переросло в открытую вражду руководителей «Восточного». Через несколько минут Тимофей вернулся в контору и сказал:

— Ивановна, распорядитесь, чтобы завтра с утра Ульян был у меня. Посмотрим, чем можно помочь. Бася, — Тимофей уселся на стул возле стола своего зама, — возможно, Жору надо поручить ветеринару? Лечить собаку надо. Ты как считаешь? Или пусть здесь живет, в конторе, имущество, наши новые компьютеры охраняет. Все лучше, чем вместе с хозяином самогон пить. А Ивановна за ним, вернее за ней, присмотрит. Что скажешь, Бася?

— Здесь ты прав, Тимофей, — лицо Баси напоминало маску из алебастра, белое, застывшее, без чувств и эмоций, — это нужно сделать прямо сегодня, поручить Жору ветеринару. Ульян тоже нуждается в помощи, поговори с ним. Он не виноват, что оставил свой разум в горах Кавказа. Его туда послали.

Ивановна сложила свои тряпки в ведро, и вышла из кабинета.

Бася наводила порядок на столе, сначала сложила все бумаги в папку, потом их снова вынула и начала сортировать, а затем снова складывать в папку. Бася явно нервничала и старалась, как можно скорее прекратить разговор с Тимофеем.

— Пожалуй, мне пора. У меня сегодня в банке назначена встреча с нашим покупателем. Он должен нам приличную сумму. Денег нет, счет заблокирован, но о прекращении наших торговых отношений даже слышать не хочет. Он в банке сегодня планирует оформить кредит, от меня ждет помощь. Вроде пустяк, но пустяк существенный. Я должна убедить нашего кредитного инспектора, кстати общего, дать разрешение на первоочередное использование денег для расчетов за ранее поставленную продукцию из «Восточного».

— Бася, — Тимофей прикоснулся к руке Баси, — Бася, ты мне ничего не хочешь сказать?

Бася вышла из-за стола, взяла в руки сумку, направилась к выходу. Уже на пороге остановилась и, стоя к Тимофею спиной, тихо сказала:

— Когда-нибудь скажу. Ты не волнуйся, Тимофей. Никуда я не исчезну. Я зависима от тебя.