Не потеряй душу

Эмма освободилась от моей хватки, ее глаза были широко распахнуты от ужаса. И тогда я замолчала. Больше не могла кричать, но и не могла прекратить это. Не могла остановить ни крик, ни боль, ни уйти от взглядов или убраться от тумана, или от жуткого движения в нем. Но что самое худшее, я была убеждена, что тот ребенок — тот бедный маленький мальчик в инвалидном кресле — умрет.

Скоро.

Смутно поняла, что закрыла глаза. Попыталась отрешиться от всего вокруг.

Вслепую потянулась, отчаянно желая выбраться из тумана, который не могла почувствовать. Больше не могла видеть. Руками прикоснулась к чему-то мягкому и высокому. Чему-то, что не смогла определить. Взобралась на это, карабкаясь вверх по горке материала.

Свернулась клубочком, прижав плюшевое изделие к груди одной рукой. Гладила его второй снова и снова. Цеплялась за это воплощение физической реальности, которая существовала для меня.

Больно. Я чувствовала боль. Горло болело.

Пальцы стали влажными. Липкими.

Что-то сжало мою руку. Потащило вниз.

Я боролась. Кричала. Терпела агонию.

Острая боль прострелила ногу, затем огонь вспыхнул под кожей. Я моргнула, сфокусировавшись на знакомом, посеревшим от тумана лице. Тётя Вэл. Эмма стояла за ней, по всему ее лицу были потеки от туши. Тётя Вэл сказала что-то, чего мне не удалось расслышать. И внезапно мои веки налились тяжестью.

Меня накрыло новой паникой. Я не могла пошевелиться. Не смогла открыть глаза. Но голосовые связки все равно были натянуты. Мир замыкался на мне, темный и ограниченный, не неся в себе ничего, кроме хриплого крика, до сих пор рвущегося из моего саднящего горла.

Новая темнота. Чистая. Больше никакого серого.

Но я все равно кричала…

* * *

Мои сны напоминали хаос: конечности, с помощью которых я пыталась вырваться; хватка на теле такой силы, что оставляла синяки; витающие тени. И сквозь все это слышался непрерывный визг, превращающийся в хриплое эхо, но больше не приносящий боли.

* * *

Свет проникал через закрытые веки, окидывая мир красным свечением. Воздух казался неправильным. Слишком холодным. У него был неправильный запах. Слишком чистый.

Я распахнула глаза, но пришлось поморгать несколько раз, чтобы сфокусироваться. Язык казался высохшим, напоминающим наждачку во рту. Я ощущала странный привкус, и каждая мышца в теле болела.

Попыталась встать, но руки не послушались. Не смогли функционировать. Они оказались привязанными к чему-то. Пульс зашкаливал. Дернув ногами, поняла, что и они несвободны.

Нет! Сердце забилось, я пошевелила руками и ногами, затем дернула ими влево и вправо, но смогла сдвинуть лишь на пару сантиметров в каждую сторону. Я была привязана к кровати за запястья и лодыжки и не могла даже сесть. Не могла повернуться набок. Не могла приподняться на локтях. Не могла даже почесать нос.

— Помогите! — закричала я, но горло издало лишь сиплый звук, лишенный каких-либо гласных или согласных. Снова поморгала, повернула голову в одну сторону, затем в другую, попыталась собраться с мыслями.

Комната оказалась настолько маленькой, что могла вызвать приступ клаустрофобии. Пустая, за исключением меня, видеокамеры в углу и высокого жесткого матраса подо мной. Стены из белого шлакобетона были стерильными. Окон я не увидела, как и пола, но декор и запах антисептика давали прекрасное представление.

Больница. Меня привязали к кровати в больнице. Оставив одну.

Ситуация напомнила одну из видеоигр Эммы, где персонаж просыпается в странной комнате без воспоминаний о том, как он в ней очутился. Вот только в настоящей жизни в углу никто не стоял с ключом от моих оков и написанным на пергаменте советом о том, как выжить.

К счастью, не было здесь также и монстров из видеоигр, выжидающих, как бы сожрать меня в случае проигрыша, потому что, пусть кто-то и оставил мне пистолет, я не знаю, как им пользоваться.

Но цель была определена четко: выбраться. Уйти домой.

К сожалению, не используя рук, легче было сказать, чем сделать.

Пульс бушевал в ушах — пустое эхо настоящего страха. Былая потребность кричать пропала, но на ее месте поселился другой вид паники. А что, если начнется пожар? Или торнадо? Или я снова начну кричать? Кто-нибудь придет мне на помощь, или меня бросят здесь умирать? Я стану легкой добычей для тех теней, или природной катастрофы, или любого психа, проходящего мимо.

Мне нужно выбраться из этой кровати. Избавиться от этих дурацких… кроватных наручников.

— Пожалуйста… — взмолилась я в камеру, расстроившись из-за собственного слабого шепота. Я громко сглотнула и попыталась снова: — Пожалуйста, выпустите меня. — Мои слова прозвучали отчетливее на этот раз, но не громче. — Пожалуйста…

Ответа не последовало. Пульс достиг максимума, качая в кровь адреналин. А что, если они все умерли, а последний человек на земле прикован к кровати? Именно такой конец ждет цивилизацию? С кожаными ремнями и мягкими наручниками?

Соберись, Кейли.