Не повезло (СИ)

Но я старался делать вид, что все идет по плану. Собрал всю сотню в Костровой пещере и заявил:

— Послезавтра приедет свадебный поезд. А у нас тут что?

— Что? — вылез Ургл. — Жратву и бухло готовим!

— А у нас тут свиносрач! — заорал я.

Что было чистой правдой. Помойки и завалы сральни у нас тут от сотворения мира не убирали. А я вот заставил все это вычистить.

Чистить улицы, норы, разгребать вековые свалки, подметать улицы, драить стены, а первым принятым указом Управы был запрет гадить прямо посреди дороги, даже если очень приспичило. Это вызвало волну недовольства. Поползли шепотки, что, мол, при старой власти-то лучше было. И зачем нам этот договор, да что потом нас вообще заставят с ножом и вилкой есть, и прочее.

Но два дня пролетели незаметно и настал этот день. Свадьба.

***

В Колонной пещере стояли ряды накрытых столов. Те, что для эльфов, ломились от растительной пищи и вина, те, что для орков — от всех сортов мяса и браги.

Народу набилось — стены запотели. Причем к моему удивлению, притащились даже гости из смежных районов, рискуя впасть в немилость Крепости. А может, просто явились шпионить.

Я рукой махнул. Мне и без них геморроя хватало.

Прибыли эльфы. Не все из них легко приняли наш союз — и расовый, и личный. Вспыхивали мелкие конфликты и стычки.

Мамаша Имлариэль добавляла огня, упражняясь в остроумии на мне и парнях из моей сотни.

В гигантской пещере, во главе длинной череды столов, мы с Ннаром сидели на почетном месте, принимали поздравления и наблюдали, как постепенно чинное торжество перерастает в неконтролируемую попойку.

Ннар был ослепителен. Он нарядился в роскошное одеяние из шелков и тяжелой парчи, расшитое тысячами мельчайших жемчужин, сверкающих бриллиантов и густо-синих топазов. На волосах переливалась золотом корона.

Ннар сиял над всем празднеством, словно ослепительная недостижимая звезда. Я смотрел на него, и не мог понять, как сразу не прочувствовал, что он — особенный. Что он — моя жизнь, моя кровь, моя смерть, мое счастье, что он самое прекрасное, что было, есть и будет в моей жизни.

Заодно я ловил сочувственные и сострадательно-брезгливые взгляды моих парней. На меня и на Ннара. Их я тоже мог понять — они же не знали, что такое любовь. И что тот, кто влюблен, видит предмет своей любви совсем другими глазами.

Ннар был эльфом, и в глазах орков — некрасивой тощей особью. Но из-за любви мой взгляд на него дивно менялся, и я видел самое прекрасное существо в мире, в то же время полностью осознавая все его недостатки.

Я понимал орков — они же не знали, что такое «любовь». Не понимали, что эта самая любовь, попав в сердце, окутывает взгляд розовым туманом, и тот, кого любишь, кажется тебе лучшим в мире. Что благодаря любви без него — как без воздуха.

Но взгляды орков меня не заботили — Ннар, и даже все его недостатки, казались мне прекрасными.

Между тем вечер шел по пизде.

Нам начали орать здравицы. Эльфы желали долголетия и безмятежного брака, орки — детей побольше. Ннар наивно улыбался, косясь на меня. Он-то понимал суть тостов. Мамаша Имлариэль и прочие эльфы — нет. Просили перевести. Но орки орали тосты на орочьем, к моему большому счастью, и гости со стороны невесты (?) их не понимали. Я помирал от страха, что сейчас все вскроется — пол моего нареченного, но до этого, хвала Мраку, не дошло.

Эльфы оказались здоровы бухать. Про орков и говорить нечего. Постепенно состав за столами смешался, и — началось…

Мирные вещи вроде борьбы на руках я не считаю. Понятно, хмель в голову ударил, надо доказать, кто круче. Но далее все переходило в споры, рычание, насмешки и — привет, старая добрая драка на свадьбе.

— Что это, — квадратными глазами глядя на разворачивающееся побоище, прошептал Ннар, судорожно ухватив меня за руку.

— Что, что, — проворчал я. — Драка.

— Останови это! — потребовал Ннар, впиваясь пальцами в мою руку. — Маме это не понравится.

Маме его это не понравится, видите ли. А я что мог? Но чего не сделаешь ради… любимого.

Я встал и заревел на весь зал во всю глотку:

— А ну! Хорош выебываться! Провожать новобрачных на ложе кто будет?

Драки стухли — и общая, и частные.

Атмосфера резко изменилась — эльфы запели, а орки заревели.

Владычица Имлариэль взирала на это с выражением брезгливого ужаса. В этот момент я понял, что она никогда не признает нашу любовь.

Но сейчас отступать было некуда. Ухватив Ннара за руку, я встал и потащил его за собой.

Нас обливали брагой, засыпали гирляндами хмеля и омелы, эльфы пытались кричать какие-то здравицы и тащили свои подарки, все смешалось в хаос и веселую кутерьму, орки обнимались с ушастыми гостями, перед глазами все вертелось, и очнулся я только у себя в норе — захлопнув за нами дверь.

Нора была вычищена, выметена, а в центре расстелены пушистые пышные шкуры. Ннар кинулся к кувшину с брагой и залпом осушил его до половины.

Обернулся на меня — губы влажно блестят, глаза темные, волосы рассыпались по плечам.

Я неспешно подошел к нему. Провел пальцем по мокрым губам. Ннар прикрыл глаза. Я мягко поцеловал его и начал снимать с него одежду.