Не повторяется такое никогда!

Я отрицательно покачал головой.

— Не дадут!

— Что ты имеешь в виду? — озабоченно смотрел на меня Илья Петрович.

— Это целая система и повязаны очень многие. Многие из тех, кто высоко! — показал я глазами в потолок. Раньше, коммунисты были лучшими из лучших, они первыми шли в бой, они были первыми всегда и везде, рисковали собой и комсомольцы от них не отставали, а сейчас? Как только мы отказались от качества в пользу количества, мы начали процесс развала страны. Я объясню! — остановил я их жестом — Недавно у нас проходило комсомольское собрание, нужно было трёх человек на субботний вечер в помощь милиции и никто из комсомольцев, я повторяю, никто не захотел! Пришлось общим голосованием находить козлов отпущения. Я сразу встал и сказал, что могу, но только до 16–00. Потом у меня репетиция, оказалось, что у всех репетиция. Это я так утрирую. У всех одно желание, побыстрей проголосовать и по домам, для этого комсомол нужен? Для галочки? Равнодушие — вот главная проблема нашего социума! Сиди и не выделяйся, будь, как все. Все молчат и ты молчи, все не хотят и ты не хоти. Нужно помочь людям? Какой такой комсомольский порыв? Тебе гад чё, больше всех надо?

Раз промолчал наш человек, два промолчал и всё! Нет больше нашего человека, остался безынициативный, советский мещанин, мечтающий о западных прелестях, пусть и не осознанно. Кто мог стать кем-то, стал ничем! Ура товарищи! Пойду-ка я прогуляюсь, а то наговорил себе на двадцать лет расстрела, без права переписки!

Встал и вышел из зала под их задумчивое молчание. Ох палюсь! Ох палюсь! И чего меня опять торкнуло?

Валентина Васильевна и Илья Петрович смотрели вслед уходившему лисёнку.

— А ведь он прав! — как-то обречённо сказал Сергей Сергеевич и посмотрел на повернувшихся коллег — Я уже лет пять, как стал замечать это равнодушие. Думал мне кажется, а оказывается не мне одному. Ещё десять лет назад всё кипело, горело, порыв, энтузиазм, самопожертвование! А потом бац, будто рубильник выключили. По привычке рапортуем, а по сути уговариваем. Нет, есть комсомольцы! Есть! Только на общем фоне их единицы. Да и те, как сказал Андрей, вскоре тухнут и успокаиваются. Прав Андрей, ох как прав! Да и эти…, они же подлецы настоящие, их в тюрьму надо, а не выговор с порицанием. Они кстати письмо направили в комитет по культуре с осуждением нашего репертуара и потакание пропаганде капитализма. И песни аморальные и западу мы подражаем и вообще в коллективе одни пьяницы, антисоветчики и наркоманы! — грустно закончил Сергей Сергеевич.

— Откуда информация? — посмотрел на него Илья Петрович.

— Товарищ из филармонии позвонил. Одноклассник, вернее одноклассница! — смутился он.

— Понятно! — задумчиво ответил замдиректора — Евгений! Подойди к нам.

— Да Илья Петрович? — подошёл он к ним.

— Скажи, что у вас с репертуаром?

— Всё отлично, Андрей принёс пять песен. Песни замечательные, ни один худсовет к словам не придерётся! — улыбнулся он.

— При желании и до столба докапываются! — ответил Илья Петрович — Не там стоишь, не туда светишь. Ну, будем надеяться! Вы пока вот что, займитесь всем этим. Настройте, отрегулируйте и репетируйте всё на новом. Чтобы всё было идеально. А я съезжу в Обком партии, что-то много у меня вопросов возникло.

— Я с вами! — поддержал его Сергей Сергеевич.

— А если на штурм Зимнего? — вопросительно улыбаясь посмотрел он на комсорга.

— Всё равно с вами! — ободряюще улыбнулся он.

— Если вы не возражаете, я останусь с ребятами! — попросилась Валентина Васильевна.

— Думаю это будет правильно! — кивнул замдиректора — Поддержите ребят, послушайте новые песни. Вашему мнению я полностью доверяю! — пожал ей руку Илья Петрович — Пойдёмте Сергей Сергеевич, Зимний ждёт нас! До свидания ребята!

Им ответил нестройный гул голосов и они важно удалились.

В коридоре увидели задумавшегося Андрея, сидевшего на подоконнике. Подошли к нему.

— Андрей, у нас к тебе разговор!

— Слушаю внимательно! — соскочил он.

— На будущее давай договоримся, я понимаю, что ты говоришь о наболевшем, но думай где и кому говоришь! — строго посмотрел он на меня — Договорились?

— Договорились! — виновато ответил я — Просто сорвался!

— Что-то случилось?

— Да сосед маме нахамил! По отцу прошёлся! — отмахнулся я.

— Он живой? — заволновался Илья Петрович.

— Да жив-жив! — поморщился я — Соседи успели меня оттащить. Так, помял немного, чтоб мозги прочистить. Просто гадко!

— Ты давай поаккуратней, а то пришьют хулиганку! — озаботился Илья Петрович.

— Постараюсь! — отвёл я взгляд.

Этот сосед стал меня реально напрягать. Оказывается он давно пристаёт к маме, а та молчит, как мать-героиня. Он её на радостях зажал на лестничной площадке, не зная, что я спускаюсь следом. Хорошо соседи на крики выскочили, я ведь его реально чуть не задушил. Сучара даже обоссался со страху, но какая же сволочь и мразь. Ничего, я с ним ещё побеседую, прочищу мозговые полушария.

— И ещё Андрей, нужно тебе все твои песни срочно зарегистрировать в ВААПе. Как бы наши друзья из областного худсовета нам очередную свинью не подкинули? — посмотрел он на меня.