Не повторяется такое никогда!

И Андрей начал действовать. Подход к начальнику вещевого склада он нашёл довольно быстро, да и не с руки тому было сориться с начальником теплохозяйства. Слесари и кочегары раздобывали поношенные куртки, но он раздобыл новую, впрочем, так же как и Григорий с Лукичом. Несколько позже в такой же куртке начал щеголять и Горшков. Начальник вещевого склада хорошо знал ранги служащих. Андрей даже завёл было с ним разговор о куртке для лётного состава, та куртка была вообще класс! Но здесь начальник вещевого склада сокрушённо покачал головой:

— Вы знаете, и рад бы, но не могу. Эти куртки все на счету, а когда списываются, то желающих среди офицеров ОБАТО хоть отбавляй, да и в полку с ними лётный состав практически не расстаётся. Кроме того, там ведь есть ещё и техники ТЭЧ и из других служб. Желающих много, эти куртки, действительно, ценные. Я, возможно, и смогу вам помочь в этом вопросе, но только в самом конце вашей работы.

Андрей понял его — тот, конечно же, просто не хотел светиться. Сделать то он это сможет, но перед твоим отъездом уже гораздо меньше шансов, что об этом кто-либо узнает. Но, ничего, пусть даже и перед отъездом — это очень неплохо, в Союзе такая куртка будет шикарной вещью. Однако обещанную лётную куртку Андрей так и не получил, и совсем не вине начальника вещевого склада.

Когда Андрей вернулся в общежитие, братья куда-то собрались.

— Что на прогулку? Одевайтесь потеплее. Что-то холодно становится.

Братья переглянулись между собой, а потом один из них тихо сказал:

— Мы не на прогулку. Мы решили на ужин картошки нажарить, а сейчас к этой картошке хотим у Пинчука раздобыть квашеной капусты. К картошке хорошо будет.

— Да, квашеная капуста — это хорошо, — у Андрея аж слюнки побежали. — Вы и на меня возьмите, или мне с вами сходить? — задумчиво протянул он.

— Да зачем ещё втроём идти, мы и так принесём.

— Вы правы, нечего втроём светиться. Я вот только хотел у Пинчука не просто квашенной капустки попросить, а той — особой. Не знаю, даст ли он вам. Может не захотеть возиться. Ладно, попросите его от моего имени — вам он поверит.

— Хорошо, сделаем, — и братья убежали.

В гарнизоне на зиму солилось довольно много капусты, и занимался этим, естественно, Пинчук. Для этой цели была сделана довольно большая забетонированная яма (типа маленького бассейна) с утеплённым верхом, дно и стены которой были обработаны чем-то наподобие извести. На зиму яма закрывалась и держалась под замком. И вот в этой яме квасили, наверное, с полвагона капусты. Шинковали капусту солдаты из хозяйственного взвода. Они же потом укладывали её в яму, солили и трамбовали в хорошо промытых резиновых сапогах. В общем, процесс был самым обычным. Но в квашении капусты была своя изюминка — в эту огромную массу шинкованной капусты добавляли и небольшие целые головки капусты. Когда такая капуста просаливалась, отрывать у целой головки её листики и жевать их — это было просто объедение. Вот её то и называли особой. Простой капусты Пинчук не жалел — раздавал налево и направо, всё равно весной прокисшие остатки придётся выбрасывать свиньям. А вот особую выдавал не столь охотно — спрос на неё был большой. К тому же, если простую капусту он (точнее не он сам, а солдат с его склада) набирал, просто склонившись над ямой, то, чтобы отыскать целые головки, тому приходилось перерывать много капусты. Именно поэтому Андрей и подумал, что попроси его братья сами, вряд ли он захочет для них рыться в капусте. А такую капусту Андрей уже один раз в общежитие приносил. Она, правда, ещё тогда не успела достаточно прокваситься, но даже и тогда её вкус был оценён. И братья на сей раз эту капусту таки принесли, уважил всё же Пинчук просьбу начальника теплохозяйства. Так что вечером они пировали за столом с жареной картошкой и квашеной капустой.

Первая декада ноября запомнилась только праздниками в честь Октябрьской социалистической революции, первый день которых выпал на воскресенье, так что памятным был лишь концерт, посвящённый этому событию. Концерт был дан силами военнослужащих и служащих городка и оказался очень хорошим. В нём принимал участие и Андрей Александров, который исполнил пару песен и теперь Морозевич мог восхититься его голосом на уже полностью трезвую голову. После этого концерта Александров стал одной из знаменитостей городка.