Не повторяется такое никогда!

Ну как Валерия могла быть довольна работой, если она даже не знала какой она врач. Ей начальник санчасти сказал, а позже (как это выяснил у Клюева и Андрей), что Валерия принята на должность врача-специалиста (и то же самое ей записали и в трудовую книжку). И какова была запись, такова была и работа.

— Андрюша, объясни мне, пожалуйста, что такое врач-специалист? — спросила Лера у мужа, когда тот подтвердил ей факт такой записи в трудовой книжке.

— Ну, я не знаю, тебе лучше знать — терапевт, ЛОР, тот же невролог, окулист, хирург. Какие там у вас ещё есть специализации?

— Ты их правильно назвал, есть и другие. Но кем я конкретно здесь работаю? Специалист, хорошо, но по каким болезням? Что это за странная должность врач-специалист — всего понемногу, но ничего конкретного. Одно я знаю точно, что я здесь не детский врач. Но я то, как раз педиатр.

— Лера, — вздохнул Андрей. — Ты же знала о таком положении дел, я тебе писал. И так было нелегко тебя сюда вызвать. И ты знаешь о том, что некоторые жёны с высшим образованием здесь работают официантками или продавщицами. Ну что поделаешь — нет в маленьком гарнизоне всех специальностей, на которых люди могут работать.

— Да знаю я всё это, — грустно протянула Лера. — Я никого и не обвиняю. Просто обидно мне всё это. Я ведь об этом никому и не говорю, только тебе.

— Ничего, — успокаивал жену Андрей. — Всё наладится, привыкнешь.

— Привыкнуть то привыкну. Но это же врачебная дисквалификация. А тем более педиатра-невролога. Я за эти два года позабуду всё, чему меня обучали, и чему я научилась, уже работая в Полтаве.

Понимал это и Андрей, но что он мог предпринять в этой ситуации. Оставалось смириться. И Валерия со временем смирилась, хотя часто вечерами рассказывала мужу былые случаи из своей врачебной практики работы с детьми — она просто скучала по такой работе. Некоторые даже удивлялись: чего ей не хватает — работы не много, а деньги получает неплохие. Но не всё в жизни измеряется деньгами. Валерии деньги, хотя и были важны, но находились всё же на втором плане. На первом плане у неё была любимая работа, интересная работа, пусть даже порой и сложными случаями.

Тем временем уже начиналась первая неделя второго месяца весны. В конце недели Андрей провозился два дня с обследованием теперь уже дома? 3, в котором жил Грицюк. Выводы по этому дому были весьма неутешительными. Чтобы их ещё раз перепроверить Морозевич разыскал коменданта и поинтересовался, есть ли сейчас свободная комната. Таковая в данный момент имелась на верхнем этаже, что было и понятно — именно на верхнем этаже и было холоднее всего. Но для Морозевича это было очень даже удобно. На второй день обследования там уже около часа трудился газосварщик.

В тот же день вечером на планёрке, в пятницу сначала обсудили пару вопросов других хозяйств, а затем Лукшин попросил Андрея рассказать о результатах обследования дома технического состава — так его порой называли.

— Борис Михайлович, сегодня, как вы знаете, День смеха. Но то, что я сейчас скажу — совсем даже не смешно, и мне самому совсем даже не до смеха.

— А что случилось?

— Ситуация с этим домом, точнее с его отоплением просто катастрофическая. Здесь не помогут никакие насосы и новые котельные. Отопительные приборы греют паровые котлы. Сами радиаторы столетней давности. Я, конечно, утрирую, но мне кажется, что они работали ещё в довоенный период. Они уже не греют — ни приборы, ни трубы. В этом доме нужно менять всю систему — все радиаторы и все, от первого и до последнего метра, трубы. Вы себе представляете объём самой работы и затраты на неё?

— Неужели всё так серьёзно, — помрачнел Лукшин, сразу оценивший серьёзность такого сообщения. — На чём базируются ваши выводы?

— Мои выводы базируются вот на чём, — сказал Морозевич и вынул из кармана что-то завёрнутое в бумагу. Затем он положил на стол перед майором кусок трубы.

— Что это?

— Это отрезок трубы, который я со сварщиком вырезал в одной из комнат на верхнем этаже здания, спустив немного воды из отопительной системы. Потом сварщик вварил туда новый отрезок трубы. Скажите, будет ли такая труба обогревать комнаты, отдавая ей тепло горячей воды, если внутри неё такой теплоизоляционный слой.

Труба пошла по рукам. Из примерно 30 мм внутренней её поверхности около половины пространства по кольцу было покрыто довольно твёрдым сероватым веществом.

— Ух, ты! И что это в ней такое? — удивился Горшков. — Никогда такого не видел.

— Это накипь, налёт, который образовывается при испарении воды. Паровые котлы мы подпитываем обыкновенной водопроводной водой. А она довольно жёсткая, то есть в ней растворено много различных солей. Очистку воды, поступающей в котлы, её умягчение, мы не производим, как это обычно делается при эксплуатации больших котлов с высоким давлением. Поэтому при испарении воды соединения этих солей откладывается на стенках труб и радиаторов, образуя такой устойчивый и, главное, очень уж хороший теплоизоляционный слой. Лукич, как такая труба сможет греть вашу комнату?