Не повторяется такое никогда!

— Не поменял — и времени не было, да и не знаю я, где их менять. Да, к тому же, ещё были деньги. А сейчас они подходят к концу.

— Понятно. Это не проблема. Я, кстати, завтра еду в КЭЧ. Давай со мной — и поменяешь свои деньги. Или давай деньги и справку — я тебе поменяю и привезу.

— Ты знаешь второе, пожалуй, меня больше устраивает — завтра у меня работы полно. Я сейчас принесу тебе то и другое.

Морозевич удалился к себе в комнату. Там открыл шкаф, достал чемодан и вынул из него свой комсомольский билет. Паспорта и трудовые книжки по приезду в часть служащие сдавали в канцелярию штаба. Андрей уже два года как вышел из комсомольского возраста, но комсомольский билет он не выбросил и по привычке хранил. Сейчас эта тоненькая книжица оставалась для него как бы частицей Родины. Вот в нём то и хранил Андрей подобные вещи. Было у него ещё выдаваемое всем служащим удостоверение, но там хранить деньги или справку не годилось — постоянно предъявляя удостоверение на КПП, легко и потерять нужные тебе бумаги. С комсомольским билетом он и вернулся в комнату Кирзоняна.

— Вот, коль ты уж согласился, — обратился он к Григорию, открывая комсомольский билет, — то я даю тебе деньги и… — и вдруг он замолчал, тупо уставившись в документ.

— Чего ты застыл, как истукан? — засмеялся Кирзонян. — Что ты там увидел?

Морозевич продолжал молчать. Он вынул из комсомольского билета справку и долго её изучал. Наконец, он каким-то осипшим, видно от волнения голосом протянул:

— Ёлки-палки. Ну и дела. Как же это так?

— Что ещё случилось?

— Понимаешь, в Бресте на таможне мне дали справку для обмена денег на всю группу, — начал объяснять Андрей. — Мы спешили на поезд. Правда, потом полдня сидели в пограничном зале…

— Да знаю я эту твою историю, — махнул рукой Кирзонян. — Ты же мне её уже рассказывал. — Ну, дали тебе эту справку — ну и что?

— Ты не понял. Повторяю, мне дали справку на всю группу. Понимаешь, одну бумажку на целых 300 рублей.

— Что!? — изумился Григорий. — Да не может такого быть! А ну, покажи.

Андрей протянул ему злосчастную справку. Теперь уже Кирзонян тупо уставился на эту бумажку, вертя её в руках, изучая даже обратную сторону.

— Да, вот это номер, — протянул он, наконец-то. — Я даже не представлял себе, что такое может быть.

— Ты не представлял, а я и не знал. Я думал, что так и надо. Да ещё мы спешили, — уныло тянул Андрей.

— Да ладно тебе о спешке рассказывать. Ты даже не представляешь себе, какая это бесценная бумажка.

— Чем это она бесценная?

— Да тем, что на неё можно поменять 300 рублей. А это целых 1000 марок — наши почти две зарплаты. Ты себе представляешь сколько всего можно накупить на эти "лишние" марки.

— Так 300 рублей ещё нужно провезти через границу.

— Попробуем, — решительно сказал Кирзонян. — Многие провозят не только деньги, но и золото. Вот в этом случае уже "шкурка вычинки стоит". А справку эту храни как зеницу ока. Я через три месяца ухожу в отпуск и постараюсь провезти деньги.

— А сейчас то мне что делать? Деньги то заканчиваются.

— А, ерунда. Если закончатся, то я тебе одолжу. А через несколько дней уже и зарплата будет. Только никому об этой справке ни слова.

— Да это понятно. Я вот только думаю, как же ребята из моей группы поменяют свои 30 рублей. У них ведь тоже, наверное, сейчас туго с марками.

— Ничего, как-нибудь поменяют. Помогут им в таком экстренном случае. Кроме того, в ГДР часто наведываются поляки. Они скупают в основном золото, но и деньги тоже меняют. А рубли в Польше ценятся.

— Странно, — протянул Андрей. — Во Франкфурте-на-Одере разговор заходил об этих справках. Но никому не пришло в голову что-либо выяснить о них более подробно.

— Вот и ты не бери в голову, — завершил их беседу Кирзонян.

Вернувшись к себе, Андрей долго размышлял обо всех перипетиях происшедших с ним и сотоварищами по пути в ГДР. Он просил Господа прекратить подобные испытания в дальнейшем и помочь ему просто нормально без излишних приключений нести свою службу наравне с другими служащими и военнослужащими Советской Армии.

Морозевич не стал одалживать деньги у Кирзоняна — не хотелось быть обязанным тому ещё и в этом вопросе. Он просто решил в эти несколько дней, оставшихся до получки поэкономнее расходовать имеющиеся у него. И в начале июля Андрей, наконец-то, получил свою первую зарплату за границей. И в получении зарплаты тоже была своя отличительность от аналогичных событий в Советском Союзе, точнее, наверное, на гражданке — аванса в воинских частях не платили, выплачивали все деньги за месяц один раз. Но, когда Андрей расписывался в получении денег, его вновь удивило одно обстоятельство — денег на его взгляд было очень много. Он уже знал свой оклад в марках и ожидал получить примерно на 20 % меньше оклада — ведь он находился в Борстеле с 6-го июня, то есть неполный месяц, да ещё 6 число попадало на воскресенье. Однако получил он сумму даже больше, чем его установленный оклад. После получения денег он спросил Кирзоняна:

— Слушай, а что, здесь тоже есть какие-то премиальные?