Не повторяется такое никогда!

В Стендаль они поехали одним из последних рейсов автобуса. Александров ради такого события одел купленный накануне в Стендале новый синий костюм, но без галстука. Правда, после часа пребывания в ресторане ему пришлось снять пиджак — в небольшом помещении было душно. Григорий и Морозевич были без пиджаков — стояло тёплое бабье лето. Ресторан начинал работать где-то с 9-и часов вечера. Приехав к открытию, не хотелось сидеть долго в наполовину пустом зале, а, приехав слишком поздно, они рисковали остаться без мест — ведь столик они заранее не заказывали. Руководил парадом Василий, побывавший уже пару раз в этом ресторане, который назывался "Altmark". Что означало это название, они толком не знали. На первых порах, они подумали, что, возможно, это название переводилось как "старая площадь" (Alter Markt). Но в этом они не были уверены, да и оно их не очень интересовало. А в Стендале был ещё и театр с таким же названием, так что это предположение, вроде бы, было вполне правдоподобно. Однако гораздо позже Морозевич случайно узнал, что в районе федеральной земли Саксония-Анхальт имеется самая северная провинция — маркграфство Альтмарк, и, скорее всего, оно то и дало название этому ресторанчику.

Поспели они в ресторан как раз вовремя, народа уже было многовато — не сказать, что много, потому что ресторан был невелик. Андрей точно не считал столики, но их было не более 12–15. Свободный столик (на который им указал официант) они успели занять. Правда, тот был не совсем рядом с эстрадной площадкой, а немного вдали. Но это, может быть, и хорошо — не так будет донимать музыка, которая уже играла.

Официант предложил им меню, и они сообща стали выбирать блюда. Каждый их четвёрки чуть-чуть знал немецкий язык и прочитать названия блюд они то могли, но вот понять, что означают эти названия — не всегда было так уж просто. Поэтому они больше ориентировались на знакомые названия или на ассоциации — например, шницель или лангет и на немецком языке будут звучать аналогично: schnitcel, langet и т. п. Немного помог им в этом и сам официант, который тоже соответственно немного говорил на русском. В общем, сообща они выбрали себе и основные блюда, и закуски, салаты — вечер обещал быть длинным. С чем не было проблем, так это с выпивкой. Не мудрствуя лукаво, они не заказывали какие-нибудь коньяки, ликёры или марочные вина, а остановились на простой водке. После заказа они немного посидели, осматриваясь, пока официант не принёс заказанную водку и салаты. Они выпили по дупельку, закусили и расслабленно откинулись на спинки мягких стульев, слушая эстрадную музыку.

Музыка была приятной, мелодия сменяла мелодию. А вскоре появились и девочки из кабаре. Андрей никогда не был в ресторанах Москвы, часто посещая её в бытность своей работы в Калуге. За пять лет учёбы он только один раз был в ресторане в Киеве, и то, когда они всей группой обмывали полученные ими дипломы. Ему больше нравились бары с приятными алкогольными коктейлями. Правда, позже он неоднократно бывал в ресторанах Калуги и пару раз в Полтаве. Но то были провинциальные областные рестораны и, кроме музыки (чаще пара музыкантов), там никогда не было варьете. Конечно, настоящим варьете и здесь это шоу с девочками назвать было сложно. Но они, конечно, украшали вечер. Они все были молоденькие, стройные и очень хорошо танцевали. Они были, конечно, по ресторанному обнажены, но в меру (без оголённости женских прелестей). Их одежда, которой было не так уж много, вполне соответствовала характеру их танцев, которые были быстрыми, весёлыми, задорными, зажигательными и с элементами акробатики. Они создавали очень хорошую остановку и настроение посетителей в зале. Когда варьете отдыхало, на подмостки выходила певица. Пела она неплохо и музыка была хорошая, но её песни гостями из Борстеля как-то не особо воспринимались. И виной тому была не сама певица или музыка, а язык, на котором исполнялись песни. Вся четвёрка единодушно решила, что немецкий язык не подходит для исполнения задушевных песен.

— Нет, не годится это пение, — категорично заявил Кирзонян. — По-моему немецкий язык приспособлен только для армейских приказов. Очень уж он грубый, какой-то гавкающий.

— Да, скорее всего, немецкий язык — это язык военных и ещё инженеров, — поддержал его Морозевич. — Очень много немецких технических слов вошло в словари разных стран.

— Язык грубоват, конечно, — пытался возражать Александров. — Но есть же ещё поэзия. Что вы скажете о стихах Гёте или Гейне?

— Эти стихи красивые, конечно, — согласился Морозевич. — Но ведь мы их знаем только в переводах. А как они звучат на немецком языке, нам слышать не приходилось. И я думаю, что, вряд ли они, намного лучше, чем эти песни. Песни хоть музыка украшает, а стихи то?