Не повышай на меня голос, птичка (СИ)

И вчера я сорвался. Она приняла решение быть сильной? Если так, то это станет ее самой большой ошибкой. Мой мозг слишком долго плавился от злости. А ее непослушание как удары хлыстом. Провокация, брошенная голодному хищнику под нос.

Однако невыносимая мысль о том, что я так и не смог побороть чувство больного притяжения к этой женщине — провоцирует ненавидеть ее еще больше. Она не имеет права на существование в моей голове.

Она умерла для меня в тот же день, когда сбежала.

А я наивно полагал, что смогу отпустить. Не смог. Потому что устал гореть в своих грехах в одиночку. Грехах, в которых повинна голубоглазая дрянь.

Тата совершенное зло. И в тоже время абсолютное совершенство.

Даже сейчас, оказавшись в моих руках, она заставляет сходить меня с ума.

Я вытрахаю ее до потери сознания.

Я избавлюсь от чар этой ведьмы.

Стиснув челюсть, я сохраняю спокойствие снаружи, медленно вращая пустой стакан в руках. Когда внутри меня словно раненый зверь мечется в клетке, что желает свернуть шею лживой птичке. Она разбудила это чудовище еще два года назад, вытащив его страшную сторону на свет.

Нужно знать, что не все закрытые двери стоит открывать. А открыв мои, убежать уже не получится.

Свет от автомобильных фар вырывает меня из мыслей. Перевожу взгляд на часы, ощущая как мои брови становятся хмурыми. Семь утра. Еще рано.

Машина останавливается у главного входа, дверь распахивается, прежде чем Ильнур выбирается и резкими движениями направляется в дом.

Стук в дверь, за которым я слышу шаги вошедшего в кабинет.

— Излагай, — сухо выдаю приказ. Ничего хорошего я не жду.

— Марат Кадырович, — голос охранника ровный, но мне удается распознать в нем ноты волнения, — ваша мать вернулась во Владивосток.

— Я рад, что-то еще?

Нервно дергаю головой, по-прежнему глядя в окно. Не люблю, когда меня заставляют ждать и вытаскивать из гребаного рта каждое слово.

— Госпожа Фируза забрала Татьяну.

Делаю глубокий вдох. Но резкая боль в груди в момент лишает рассудка.

Ильнур не врет. Он слишком мне предан. Я знаю это. Что еще больше воспламеняет во мне яростный гнев. Потому что я не хочу избавляться от этого человека.

Сжимаю стакан в руках до заметного хруста, уже ощущая, как опасно закипает кровь в моих венах.

Забрала? Никто не имеет права трогать ее. Никто, кроме меня.

Мама пожалеет о своем поступке. Но с ней разберусь позднее.

Телохранитель терпеливо ждет моего ответа. А в данном случае вердикта.

Я понимаю головой, что ни один из слуг не имеет права как-то перечить моей матери, а тем более касаться ее. Но я смотрю только на конечный результат. Он должен был охранять златовласую птичку. И не справился со своей работой. А ошибок я не прощаю.

Неспешно поворачиваюсь, встречаясь с безэмоциональным лицом своего человека. Он знает исход и надежды в его глазах к счастью я не вижу.

— Не скажу, что доволен твоей работой, Ильнур, — стараюсь говорить медленно, чтобы не выдать ни единой своей эмоции. — Но ты получишь хорошие выплаты за свою долгую службу.

— Марат Кадырович, я что-то сделал не так?

— Нет, — провожу ладонью по щетине и убираю руку в карман брюк. — Просто я так решил.

— Я вас понял, — кивает с серьезным видом и незамедлительно покидает мой кабинет.

Но стоит ему захлопнуть дверь, как вдогонку летит стакан, с грохотом разбиваясь о стену.

Фируза думает, что с уходом отца она имеет право на подобные поступки?

Проклятье!

Женщины любят создавать чудовищ. А матери знают об этом куда больше.

На ходу набрасываю пальто и следую в гараж, тут же занимая водительское место за рулем «Рейндж-Ровера».

И как только выезжаю на трассу, топлю педаль газа в пол до аномально высокой скорости. Мне нужно хоть куда-то выплеснуть свою ярость, иначе разговор с матерью закончится скандалом. Хотя мой тон в любом случае ей не понравится.

Но сейчас мне плевать. Она забрала то, что принадлежит мне.

Порог родительского дома я пересекаю все еще в гневном состоянии.

Даже скорость и выпитый алкоголь оказались бессильны.

— Все вышли отсюда, — широкими шагами пересекаю просторный холл, в то время как слуги поспешно покидают помещение, склонив свои головы. — Что ты устраиваешь без моего ведома? — резкое обращение к матери, вызывает на ее лице злобную гримасу.

— С каких пор ты врываешься без предупреждения, Мурад? — Фируза вскидывает подбородок, зыркая на меня исподлобья.

Но я откровенно игнорирую ее вопрос. Сейчас их буду задавать только я.

— По какому праву ты выгоняешь мою женщину из моего дома? — опираюсь руками о стол, занимая выгодную позицию.

Но мать примет любой брошенный ей вызов.

— Твою женщину? — распрямляет плечи, откидываясь на спинку стула. — С каких пор она ей стала? Ты забыл, что она сделала с твоим братом?

— Виновник найден и получил свое наказание. Тема закрыта!

— Я не хочу, чтобы эта дрянь как-то касалась нашей семьи, — металлическим тоном произносит она. — Я не допущу, чтобы семья Оздемир узнала об этой грязной связи. Джансу будет достойная для тебя партия.

— Если я захочу, то об этом узнают все, — бесцеремонно перебиваю ее речь. — Где она?