Не позвать ли нам Дживса?

Билл пошевелился, как мертвец, которому мешают шевелиться гробовые пелены. В движение его привела острая колика негодования. Праведный гнев наполнил душу. Человек угодил в такую передрягу и трижды за день потерпел фиаско, а этот тип предлагает ему танцевать, как Давид танцевал перед Саулом. И похоже, это только начало, дальше Белый Охотник еще, пожалуй, потребует комических куплетов, и фокусов, и пародий на всем нам хорошо известных звезд эстрады. Он что думает, что здесь открывается новый театр «Водевиль»? Или что начинается деревенский концерт для сбора средств в фонд реставрации церковного органа?

Подыскивая слова, чтобы смачнее выразить все, что он думает по данному поводу, Билл вдруг обнаружил, что капитан Биггар тем временем приступил к новому рассказу из своих запасов. Этот любимый сын Куала-Лумпура, видимо, имел, подобно Марку Аврелию, подходящие истории на все случаи жизни. Но там, где римский император обходился отдельными шуточками в духе Боба Хоупа или Граучо Маркса, капитан Биггар предпочитал повествовательный жанр.

– Да, чарльстона, – повторил капитан Биггар, – и сейчас я вам объясню, о чем речь. Мне вспомнился один случай, который произошел с Толстым Фробишером и супругой греческого консула. Это воспоминание вспыхнуло внезапно, как молния с небес.

Он замолчал. Его беспокоило ощущение, что он что-то упустил. Но потом он вспомнил. Ну конечно. Виски. Капитан Биггар подошел к столу и наполнил стакан.

– Где Толстый Фробишер в то время служил, в Смирне, Яффе или Стамбуле, – произнес он, осушив половину, а с тем, что осталось, возвращаясь к дивану, – боюсь, не смогу вам сказать. С годами эти мелкие подробности забываются. Может быть, даже в Багдаде или еще где-нибудь, мало ли. Забыл, честно признаюсь. Но суть в том, что он находился где-то там такое и в один прекрасный вечер отправился на прием, или суарею, или как эти сборища называют, в какое-то посольство. Ну, вы знаете, о чем я. Прекрасные дамы и блестящие кавалеры, во фраках и туалетах, отплясывают вовсю, как полоумные. И вот по ходу дела получилось так, что Толстый вышел танцевать чарльстон в паре с супругой греческого консула. Не знаю, видел ли кто-нибудь из вас, как Толстый Фробишер танцует чарльстон?

– Ни его сиятельство, ни я, сэр, не имеем чести быть знакомы с мистером Фробишером, – вежливо напомнил ему Дживс.

– С майором Фробишером, черт подери, – высокомерно поправил капитан Биггар.

– Прошу меня простить, сэр. С майором Фробишером. И по причине незнакомства техника исполнения майором Фробишером танца чарльстон для нас – книга за семью печатями, сэр.

– Да? – капитан Биггар опять наполнил свой опустевший стакан. – Ну так я вам скажу. Его техника, как вы выражаетесь, отличается мощностью. Он не жалеет сил. В старину таких танцоров называли трехворотничковыми. К тому моменту, когда Толстый Фробишер заканчивает танцевать чарльстон, его партнерша чувствует себя так, как будто едва живая выбралась из драки. Так было и в тот вечер. Он подцепил супругу греческого консула и давай с ней притопывать и подпрыгивать, крутить ее то туда, то сюда, бросать на одну руку, перекидывать на другую, и вдруг – догадайтесь, что произошло?

– У дамы случился разрыв сердца, сэр?

– Нет, разрыв сердца у дамы не случился, но случилось нечто такое, что у всех присутствующих могло бы его вызвать. Потому что хотите верьте, хотите нет, но раздался металлический лязг и из-за пазухи у этой дамы стали вываливаться серебряные ложки, серебряные вилки и даже, уверял Толстый Фробишер, набор головных щеток с черепаховым верхом. Оказывается, супруга консула была закоренелой клептоманкой и использовала пространство между корсажем и тем, что там они носят под платьем, – я человек неженатый, вдаваться в подробности не могу – в качестве банковского сейфа.

– Получилась неловкость для майора Фробишера, сэр.

Капитан Биггар удивился.

– Для Фробишера? Почему? Он же не присваивал эти вещи, а только способствовал их обнаружению. Вы что, не поняли, к чему я клоню? Я уверен, если Кривой Рочестер пустится плясать чарльстон с миссис Спотсворт и употребит хотя бы десятую долю той энергии и воли к победе, что и Толстый Фробишер, мы скоро вытряхнем эту подвеску у нее из-за пазухи. Толстый бы ее извлек на свет Божий за первые же десять тактов. И кстати говоря, нам понадобится музыка. Ага, я вижу, там в углу стоит граммофон. Вот и прекрасно. Ну? Вам понятен план?

– Вполне, сэр. Его сиятельство танцует чарльстон с миссис Спотсворт, и в конце концов закатившаяся подвеска выкатится и упадет, «как благодатный дождь с небес на нивы упадает».

– Точно! Как вы расцениваете эту идею?

Дживс переадресовал вопрос в высшие инстанции.

– Как ваше сиятельство расцениваете эту идею? – почтительно поинтересовался он.

– Что? – отозвался Билл. – Как вы сказали?

– То есть вы не слушали? – возмутился капитан Биггар. – Ну знаете ли, видел я нахалов, но…

Дживсу пришлось вмешаться.