Не позвать ли нам Дживса. Посоветуйтесь с Дживсом. Дживс и скользкий тип

— А разве не говорят? Ну ладно. Как-никак, этот вопрос мы решили. Если не придумаю что-нибудь получше, скажу сестре, что автомобиль, который меня сбил, не остановился, а номера я не заметил. А теперь, пожалуй, будет лучше, если вы меня покинете. Доктор особо настаивал на покое и отдыхе. К тому же хочу дочитать роман. Негодяй запустил кобру в дымоход, ведущий в комнату героини, и я за нее волнуюсь. Когда читаешь Эдгара Уоллеса, прямо поджилки трясутся. Я позвоню, если мне что-нибудь понадобится.

Я побрел в гостиную. Там я застал Дживса. Он стоял и пристально глядел на мой портрет с таким выражением, будто картина причиняла ему нестерпимые страдания.

— Дживс, — сказал я, — кажется, мистер Пим прочно у нас обосновался.

— Да, сэр.

— Во всяком случае, в данное время. А завтра сюда явится его сестра, миссис Слингсби — «Непревзойденные супы Слингсби» — собственной персоной.

— Да, сэр. Я телеграфировал миссис Слингсби в Париж около четырех. Если предположить, что, когда доставили телеграмму, она находилась в отеле, то, без сомнения, завтра утром она сядет на пароход и прибудет в Дувр. Если же она предпочтет другой маршрут и отправится в Фолкстон, то как раз успеет на поезд, который прибывает в Лондон около семи. Вероятно, вначале она направится в свою резиденцию…

— Да-да, Дживс, — сказал я. — Захватывающая история, сколько экспрессии, сколько чувства. Вам следует в свободную минуту положить ее на музыку, получится шикарный вокальный вариант. А между тем, запомните, пожалуйста, что я вам скажу. Миссис Слингсби ни в коем случае не должна узнать, что ноги ее брату переломала мисс Пендлбери. Поэтому прошу вас навестить мистера Пима до приезда его сестры, уточнить, что он собирается ей наплести, и придерживаться этой версии во всех подробностях.

— Слушаюсь, сэр.

— А теперь, Дживс, как быть с мисс Пендлбери?

— Сэр?

— Она, конечно, придет справиться о здоровье мистера Пима.

— Вероятно, сэр.

— Так вот, она не должна меня здесь видеть. Дживс, вы ведь все знаете о женщинах, верно?

— Да, сэр.

— Тогда скажите, вправе ли я предполагать, что если мисс Пендлбери придет навестить больного, увидит его, такого привлекательного своей бледностью, и храня в памяти его трогательный образ, выйдет из спальни и наткнется на меня, слоняющегося тут в своих полосатых брюках, сравнение будет не в мою пользу. Вы понимаете? Взгляните на одну картину и на другую, первая — романтичная, а вторая… Что скажете?

— Совершенно верно, сэр. Это именно тот вопрос, к которому я собирался привлечь ваше внимание. Любой беспомощный, прикованный к постели человек, вне всякого сомнения, пробуждает материнский инстинкт, свойственный каждой женщине, сэр, и вызывает в ее душе глубочайшие чувства. Писатель В. Скотт весьма точно подметил эту особенность женского сердца: «О женщины, коль в жизни гладь да тишь, капризны, вздорны вы, на вас не угодишь… Когда же час страдания пробьет…[75]

Я покачал головой.

— Дживс, как-нибудь в другой раз, — сказал я, — я с большим удовольствием послушаю, как вы читаете В. Скотта, но сейчас я не в настроении. В том положении, которое я вам описал, мне лучше отсюда слинять с утра пораньше и до самого вечера. Возьму автомобиль и махну на денек в Брайтон.

— Очень хорошо, сэр.

— Так ведь будет лучше, правда?

— Вне всякого сомнения, сэр.

— Да, я тоже так думаю. Морской ветерок меня взбодрит, а я очень в этом нуждаюсь. Вы же останетесь приглядывать за домом.

— Хорошо, сэр.

— Передайте мисс Пендлбери поклон, скажите, что я весьма сожалею о случившемся. Скажите, что меня вызвали по делу.

— Да, сэр.

— Если эта самая Слингсби потребует чего-нибудь освежающего, снабдите ее чем Бог послал.

— Очень хорошо, сэр.

— И когда будете подсыпать яд в суп мистеру Пиму, избегайте мышьяка, его легко обнаружить. Пойдите к аптекарю и купите чего-нибудь такого, что не оставит следов.

Я вздохнул и поднял взгляд на портрет.

— Как все в мире шатко, Дживс.

— Да, сэр.

— Когда писался этот портрет, я был счастлив.

— Да, сэр.

— Такова жизнь, Дживс!

— Совершенно справедливо, сэр. На том мы с ним и сошлись.

На другой день я несколько припозднился с возвращением. Напоенный озоном воздух, вкусный обед и упоительная поездка при лунном свете в моем добром старом автомобиле, который катился весело, как мячик, снова привели меня в хорошее настроение. В самом деле, проезжая Перли, я даже принялся напевать. Вообще Вустерам свойственен бодрый дух, и мое сердце вновь наполнилось ликованием.