Не позвать ли нам Дживса. Посоветуйтесь с Дживсом. Дживс и скользкий тип

«Дорогой Рокметеллер, я долго все обдумывала и пришла к заключению, что очень безрассудно с моей стороны так долго откладывать то, на что я уже решилась».

— Что скажете, Дживс?

— Мне кажется, пока немного туманно, сэр, но, безусловно, многое прояснится, если мы продолжим чтение документа.

— Читай дальше, дружище, — говорю я Рокки, дожевывая бутерброд.

«Ты знаешь, как я всегда страстно мечтала о том, чтобы поехать в Нью-Йорк и своими глазами увидеть восхитительную жизнь, полную радости и наслаждений, о которой так много читала. Боюсь, теперь уже невозможно осуществить эту мечту. Я слишком стара и слишком слаба. У меня уже нет сил».

— Грустно, Дживс, а?

— В высшей степени, сэр.

— Грустно! Как бы не так! — вставил Рокки. — Да ей просто лень. Я к ней ездил на Рождество, она здорова, как лошадь. Ее доктор говорит, на ней можно воду возить. Но сама она талдычит, что безнадежно больна. Ну и, понятное дело, он вынужден ей поддакивать. Внушила себе, что поездка в Нью-Йорк ее убьет, поэтому она с места не двинется, хотя приехать сюда — ее заветная мечта.

— Как тот малый, у которого сердце где-то там в горах ищет олений след, а сам он внизу, верно, Дживс?

— В некотором отношении случаи весьма сходные, сэр.

— Валяй дальше, старина.

«Вот поэтому я решила, что если сама не могу вкусить удовольствий, которыми изобилует Нью-Йорк, то хотя бы порадуюсь им с твоей помощью. Эта мысль осенила меня вчера, после того как я прочла в воскресной газете прелестные стихи об одном юноше, который всю жизнь чего-то там страстно желал. Потом он этого ло-бился, но был уже слишком стар и не испытал никакой радости Такие печальные стихи, они меня растрогали до слез».

— Как же, растрогали! — ехидно ввернул Рокки. — Я вот Десять лет стараюсь ее разжалобить, и все тщетно.

«Тебе ведь известно, что, когда меня не станет, все мои деньги унаследуешь ты. До сих пор я все никак не могла назначить тебе содержание. Теперь я решилась, но при одном условии. Я написала в Нью-Йорк своим поверенным и распорядилась ежемесячно выдавать тебе весьма значительную сумму. А мое единственное условие состоит в том, чтобы ты поселился в Нью-Йорке и наслаждался жизнью, чего я всегда желала для себя. Хочу, чтобы ты был как бы моим представителем и тратил эти деньги так, будто я сама их трачу. Хочу, чтобы ты окунулся в шумную, веселую жизнь. Хочу, чтобы ты стал душой общества, блистал на званых вечерах.

А больше всего я хочу — даже настаиваю на этом, — чтобы ты писал мне по меньшей мере раз в неделю и давал подробный отчет обо всем, что ты делаешь и что происходит в Нью-Йорке. Таким образом и я тоже смогу получить удовольствие — пусть из вторых рук — и порадоваться, раз уж расстроенное здоровье не позволяет мне самой осуществить давнишнюю мечту. Не забудь, что я жду от тебя отчета во всех подробностях; не упускай никакой мелочи, даже такой, которая, на твой взгляд, не представляет интереса.

Твоя любящая тетя Изабель Рокметеллер».

— Что делать? — спрашивает Рокки.

— А что? — говорю я.

— Как — что? Что мне теперь делать?