Не позже полуночи и другие истории

– Неплохо, правда? – улыбнулся он. – Разумеется, речь идет о дистанционном использовании, когда нужно причинить серьезный ущерб неким объектам, находящимся на большом расстоянии. Мне эта работа не очень интересна, но военным она пригодится. Тут все дело в особом способе передачи энергии. Меня же интересует реакция некоторых людей на высокочастотные импульсы. Точнее – людей и животных. И эту тему я держу в секрете от руководства, которое дает нам деньги на исследования.

Маклин положил руку на другой рубильник второй машины.

– Вы ничего не заметите, – сказал он. – Это сигнал вызова, который слышит Цербер. Люди его не воспринимают.

Мы молча подождали несколько минут, затем я услышал, как пес скребется в дальнюю дверь. Маклин впустил его.

– Молодец, молодец. Хорошая собака. Лежать!

Он повернулся ко мне с улыбкой:

– Ничего особенного. Цербер был в другом крыле здания. Но мы уже приучили его подчиняться командам, которые подаются издалека. Очень полезно в случае опасности.

Он посмотрел на часы и пробормотал:

– Может быть, миссис Янус меня простит? Сейчас всего лишь четверть десятого. Мне не терпится продемонстрировать вам свое достижение.

Он улыбнулся совсем как школьник, и улыбка неожиданно оказалась такой заразительной, что я не мог не улыбнуться в ответ.

– Что вы собираетесь сделать? – спросил я.

– Попросить миссис Янус позвать ее маленькую дочку к телефону. Если она уже спит, придется ее разбудить.

Он произвел какие-то манипуляции с установкой, затем мы снова подождали пару минут. Зазвонил телефон. Маклин подошел к аппарату.

– Алло! Прошу простить меня, миссис Янус. Это всего лишь эксперимент. Простите, что разбудил ее. Да, пожалуйста, дайте ей трубку. Привет, Ники. Нет, все хорошо. Возвращайся в кроватку. Спи спокойно.

Он повесил трубку, а потом погладил Цербера, разлегшегося у его ног.

– Дети, как и собаки, очень быстро приучаются, – сказал он. – Или скажем так: у них сильно развито шестое чувство, то самое, которое помогает воспринимать эти сигналы. У Ники, как и у Цербера, есть свой призывный звук на определенной частоте. А то, что она отстает в умственном развитии, делает ее превосходным исследовательским материалом.

И он погладил свой компьютер, как раньше гладил собаку. Затем с улыбкой взглянул на меня:

– У вас есть вопросы?

– Разумеется, – сказал я. – Во-первых, я хотел бы знать, в чем именно задача исследования? Вы пытаетесь доказать, что определенные высокочастотные сигналы не только обладают деструктивным потенциалом, но и могут быть использованы для управления рецептивными механизмами мозга животных – и даже человека?

Я заставлял себя говорить спокойно, хотя внутри у меня все кипело. Если в Саксмире занимаются подобными экспериментами, то нет ничего удивительного в том, что Маклина со товарищи считают психами.

Он задумчиво посмотрел на меня и сказал:

– Пожалуй, можно сказать, что «Харон Второй» доказывает именно это. Но моя цель состоит в другом. И скорее всего, министерство ждет большое разочарование. Нет, я стремлюсь достичь куда более масштабной цели.

Немного помолчав, он положил руку мне на плечо:

– Давайте оставим на сегодня в покое обоих «Харонов». Выйдем на воздух, подышим.

Мы вышли через ту дверь, в которую Маклин впустил пса, и оказались в другом коридоре – с черным ходом. Маклин отодвинул засов, и мы попали на улицу. Дождь уже закончился, воздух был холоден и свеж, небо усыпано звездами. Вдали, за полосой песчаных дюн, слышался шум прибоя, перекатывавшего гальку на пляже.

Маклин повернулся лицом в сторону моря и глубоко вдохнул. Потом поднял голову и поглядел на звезды. В ожидании, когда он заговорит, я закурил.

– Вы когда-нибудь сталкивались с полтергейстами? – спросил Маклин.

– Это те, которые стучат по ночам? Нет, не приходилось.

Я предложил ему сигарету, но он покачал головой.

– То, что вы сейчас видели – я имею в виду разбившуюся банку, – это, в сущности, то же самое. Высвобождение электромагнитной энергии. Миссис Янус неоднократно сталкивалась с тем, что вещи ни с того ни с сего вдруг разлетаются на куски, – задолго до того, как я научил этому «Харона». Кастрюли и разные чашки-плошки так и летали по домику, где живет семья Януса. Причина заключалась, разумеется, в Ники.

Я не верил своим ушам.

– Вы имеете в виду девочку?

– Да.

Засунув руки в карманы, он принялся расхаживать передо мной туда-сюда.

– Конечно. Сама она ни о чем не ведала, – продолжил Мак. – Как, впрочем, и ее родители. Тут все дело во взрыве психической энергии, чрезвычайно сильном в ее случае как раз из-за умственной неполноценности. А поскольку она к тому же единственная выжившая из пары однояйцевых близнецов, ее энергия удваивается.

Это было уже чересчур, и я поневоле рассмеялся. Маклин резко повернулся ко мне и спросил:

– У вас есть лучшее объяснение?

– Нет, – признался я, – но все-таки…

– Вот именно! – прервал он меня. – И ни у кого нет и не было. А между тем сотни, тысячи сообщений о подобных «аномальных феноменах» говорят о том, что почти каждый раз где-нибудь неподалеку находился ребенок или тот, кого считают умственно отсталым.