Не причиняя зла (СИ)

Тревожный сон или кочка на дороге заставили очнуться меня в полутемном автобусе. Рядом громко храпел седой бородатый мужчина, закинув голову назад, рот был широко открыт, и при свете уличных фонарей виднелись его гнилые зубы. Я поморщилась и отвернулась. Часы на запястье, которые я предусмотрительно купила по дешёвке на стамбульском рынке, показывали пять сорок утра.

Спустя полтора часа междугородний автобус привёз меня в Мерсин.

В туалете я сняла мусульманскую одежду, завязала на затылке хвост, умылась и подкрасила ресницы. На мне остались джинсы и полосатый свитер. Затем посмотрела на свой уставший вид в зеркале и улыбнулась.

Они ждут меня в больнице Стамбула. Кто задумает проверять меня в Мерсине? Мотивировав себя, пошла к автобусной остановке.

Еще сорок минут я потратила на то, чтобы добраться до окраины города. Респектабельный тихий район, где люди жили в небольших коттеджах и знали соседей. Чужаки здесь были редкостью, но я считалась своей.

Решение далось мне непросто. С одной стороны, не хотелось рисковать, но с другой — жизнь семьи мне не безразлична, я обязана знать о том, что происходит в их судьбах. Возможно, я смогу как-то вмешаться и помочь хотя бы Эбру. Для этого я приехала повидать амджу. Ни он, ни его жена Эсра-йенге не станут звонить Эдизу, я была уверена если не на сто, то на восемьдесят процентов точно.

— Эла! — ахнула йенге, увидев меня на пороге дома. — Аллах!

Я поцеловала амдже руку, приложила ко лбу и справилась о его здоровье. Он вздохнул, затем положил свою ладонь на грудь и что-то проговорил себе под нос. Я знала, что это означало: благодаря Аллаху, всё хорошо.

Эсра-йенге попросила свою тринадцатилетнюю дочь Ирем приготовить завтрак. Стоит представить вкусности, которые турки подают на завтрак, как желудок начинает петь серенады. В дороге я съела один тост и выпила чай. Но это было вчера вечером. До сих пор у меня во рту не побывало ни крошки.

Амджа задавал мне ожидаемые вопросы: где я обосновалась, и почему сбежала. Отметил, что три года назад вся Турция обсуждала мой безумный поступок. А Эсра-йенге проговорилась, что Эдиз был в бешенстве и грозился выпороть меня, а затем выдать замуж за самого благочестивого мусульманина, который сделает из меня покорную жену. Ага, щас!

— До меня дошёл слух, что отец отрёкся от меня, — как бы между прочим сказала я, потягивая сладкий горячий чай. Ирем сидела почти вплотную, украдкой разглядывая меня. Она всегда была любопытной.

— Я ничего такого не слышала, — пожала плечами Эсра-йенге. — Эдиз не откажется от тебя, дорогая. Может, тебе просто прийти и поговорить с ним? Сколько времени прошло. Пора позабыть о старых обидах.

— Хм… Йенге, вы не понимаете, если я приду домой, то мира всё равно не будет. Вы сами сейчас сказали, что он женит меня. А я не горю желанием выходить замуж. Я свободна. И мне нравится такая жизнь.

— А как же мама твоя? Она, бедняжка, все слёзы по тебе выплакала.

Наверно, йенге хотела вызвать у меня жалость и чувство сострадания к матери. Но у нее ничего не вышло. У меня был на всё готов ответ.

— Я не вижу разницы между тем, что я живу сейчас вдали от неё или выйду замуж за правоверного мусульманина и снова буду вдали от неё. Но есть разница в другом: в одном из двух вариантов я счастлива. Пусть мама знает, что я довольна своей нынешней жизнью. — «Ещё бы решить вопрос с догонялками и игрой в кошки-мышки». Я намазала масло на хлеб, откусила кусочек и бросила оливку в рот.

Амджа молчал, перебирая чётки.

Я снова заговорила с йенге.

— Вы часто бываете у Эбру?

— Нет, джаным. Мы почти не выезжаем из Мерсина. Но я звонила Эбру пожелать «гечмиш олсун». Она сейчас в больнице на сохранении.

— О, вам так сказали? А я слышала, что ее избил муж.

На самом деле я ничего подобного не слышала. Догадки строила из того, что удалось увидеть на теле сестры. Чертов сукин сын посмел поднять руку на беременную жену! Слухами я устрою ему сладкую жизнь. Пусть только попробует прикоснуться к Эбру своими грязными лапами!

— Аллахым! Откуда же ты такое слышала?

И тут я призналась в том, что пробралась в больницу. Рассказала о синяках на руках сестры. Немного повозмущалась. Амджа прочитал молитву, затем ушёл совершить намаз. Ирем убирала стол. А мы с йенге ещё некоторое время перетирали эту тему.

— Эсра-йенге, пожалуйста, звоните чаще Эбру. И если сможете, поговорите с мамой. Она должна найти выход. Иначе малышу Эбру может угрожать опасность.

Женщина взяла меня за руки. Ее ладони были сухие и морщинистые.

— Обещаю, Эла. Но и ты обещай, что будешь осторожна.

Я не успела ответить. В глубине дома хлопнула дверь. Я почувствовала, как по ногам прошёлся холодок. А через какое-то мгновение в комнату вошёл Седат — мой кузен. Я же специально пришла утром, надеясь, что он будет на работе.