Не придумал (СИ)

«Когда-нибудь я напишу об этом абсолютно честно. Сейчас я потеряю из-за честности своих последних друзей. Я напишу, когда потеряю их по естественным причинам», — Дойчлянд.     

25 мая

Солнышко безвольно опускалось за горизонт, а в квартире около «Елизаровской» неспешно поднимались девятнадцать сантиметров человеческой плоти.

 

— Давай! Вставь мне! — неистово вращая расширенными зрачками, прорычала Алиса.

— Ы-ы-ых!.. — запыхтел Дойч, накинувшись на юную ******надцатилетнюю прелестницу.

 

Ни второй день амфетами́нового марафона, ни третий догон мефедро́ном за эту ночь не могли остановить Дойча, когда речь шла о жаркой ебле. И хотя он порой паниковал, чувствуя аритмичный стук собственного сердца, невербальные сигналы, исходящие от Алисы, заставляли измождённый пенис включаться в работу.

 

Дедушка Дойча был пленным немецким офицером, отсюда и прозвище, сокращение от Deutschland. Герой унаследовал от предка не только голубые глаза и огромный член (по слухам, первопричина бабушкиного желания породниться с узником – его конские чресла), но и любовь к Гитлеру.

Нет, Дойч не был расистом или юдофобом, не громил своим пятидесяти двух килограммовым телом лавки с шавермой, он просто коллекционировал портреты Адольфа в своей комнате и был, как и многие, пленником фюрерской харизмы и заложником шарма СС. В национал-социализме он видел не печи Освенцима и угнетение народов, а метафизическую волю к созданию того, что «до́лжно превзойти». Это было выше отдельно взятых личностей и государств. Утопическая мечта, утопленная бездействием. Ведь, подобно вейнбаумским лотофагам, Дойч имел разум, но был начисто лишён воли. Ситуацию меняли лишь хмельные пары́…

26 мая

— …а, может, тебе сходить на хуй, пидор? А?! — гневалась Алиса, а её бледное тело озаряли лучи алеющей зари, проникавшие сквозь советский тюль на окне.

— Я же не стал скрывать! По пьяни… Ты же знаешь, как это у меня бывает! — попытался «сгладить углы» Дойч. — Просто поцело…

— В том и дело, Дойчлянд, опять по пьяни! — едва сдерживала накатывающие слёзы девушка. — Ты же обещал столько не выжирать!

— Ладно, Алис, давай не будем… — попытался обнять подругу Дойч.

— Да отъебись ты!.. — отстранилась Алиса, сдерживая дрожь – верный спутник амфетаминового психоза. — Спиды́ остались? Мне на учёбу надо.

 

Дойч отворил дореволюционный комод, чтобы найти хотя бы полдорожки «скорости», на своём личном опыте понимая, в каком ужасном состоянии тела и духа сейчас находится его возлюбленная.