(Не)приемный папа (СИ)

— Так, манюня, отставить кипишь. Всё хорошо. Врач сказал, что угрозы для ребёнка на таком сроке уже нет. Да? Расслабься и дыши.

Пересаживаю перепуганную жену на диван, а сам бегу к тёще.

— Надо с Варей посидеть. Ксюша рожает.

Галина Алексеевна охает и бросается следом за мной. Ксюша так и сидит истуканом. Только морщится и тихонько стонет. Возле неё суетится Вареник, гладя маму то по руке, то по коленке.

— Милая, пойдём с бабушкой, — Галина Алексеевна берёт Варю за руку и ведёт к двери. — Мама с папой сейчас в больницу поедут.

— Всё хорошо будет? — переживает Варя.

— Конечно. Обратно мама вернётся уже с братиком. Будешь ему колыбельные петь, как и собиралась.

Варя топчется на месте и всё равно немного нервничает, но Ксюша говорит, что с ней всё хорошо, и дочка может идти с бабушкой. А как только дверь за ними закрывается, складывается буквально пополам и скулит.

— Потерпи, маленькая, я сейчас.

Бросаюсь наверх, где стоит собранная сумка. Мы решили заранее всё подготовить. Ох, не зря. Быстро одеваюсь, беру одежду для Ксюши и сумку с вещами, потом помогаю жене одеться. На диване мокрое пятно. Жена косится на него виновато.

— Малыш, даже не думай об этом, — застёгиваю пальто и перехожу к сапогам.

— Дим, мне страшно, — пищит она. — Такое предчувствие нехорошее…

— Ксю, ну, что ты такое говоришь? Естественно тебе страшно. Рожать — это тебе не на пляже нежиться, — пытаюсь разрядить обстановку, хотя самого уже порядком колотит. До клиники ехать полтора часа. И это если без пробок. Правда, я читал, что первые роды обычно не меньше пяти часов длятся. Так, надо себя взять в руки.

В машине, примерно через час езды, Ксюша начинает натурально выть. До этого лишь губы кусала и постанывала. Видимо, меня от дороги боялась отвлечь. Но теперь её терпение закончилось.

— Малышь, уже почти доехали, — чувствую, как у меня на лбу испарина нервная проступает, руль сжимаю до побелевших костяшек. Понимаю, что нельзя показывать жене, что самому до усрачки страшно.

В клинику буквально влетаю, неся Ксюшу на руках. Сбивчиво объясняю врачам ситуацию. Раньше на две недели. Ксюша просит своего доктора, который её вёл всю беременность.

А потом жену увозят, и мне запрещают идти следом. Говорят, чтобы в комнате ожидания остался. Меня бомбит. Хочется метаться и крушить всё вокруг. Я сейчас с ней должен быть! Нет, о совместных родах разговора никогда не шло, но после того как увидел страх Ксюши, её растерянный вид и гримасу боли на лице…

Чёрт! Хватаюсь за голову, запуская пальцы в волосы. Плюхаюсь на стул и буквально тут же вскакиваю, наматываю несколько кругов по комнате, а потом всё повторяю. Не отдаю отчёта своим действиям. Так проходит около часа, а потом я не выдерживаю и несусь к медсестре.

— Где рожает Ксения Морозова?

— Вам сказали ждать, — она даже глаз не поднимает.

Ударяю кулаками по стойке и тут же извиняюсь за свою импульсивность.

— Я не буду заходить в палату. Просто хочу как можно ближе к жене быть.

Не знаю, чем это может помочь, но мне надо и всё тут. Какое-то иррациональное желание. Понимаю, что просто прихоть, но ничего с собой поделать не могу.

Медсестра не сдаётся ещё полчаса, а потом тяжело вздыхает и ведёт меня на третий этаж. Оказывается, во мне есть талант — брать людей измором.

— Здесь ваша жена. Только, ради бога, не заходите. Иначе меня уволят.

Я клятвенно обещаю быть паинькой и сажусь на скамейку. Из палаты доносится крик Ксюши и голоса врачей. Блин, я погорячился, когда решил сюда прийти. Теперь я не только знаю, что моя женщина страдает, но ещё и слышу это.

Ещё через час крики переходят на хрип, а на меня накатывает тошнота от стресса. В глазах тёмные мошки пляшут. Как же хочется зайти туда, подержать её за руку, сказать, что я рядом и очень её люблю…

Но я обещал этого не делать. Прямо пытка какая-то.

Ещё через час голос Ксюши вообще стихает. Зато галдёж врачей становится всё громче. Я слышу звон медицинских инструментов, и мне становится до одури страшно. Но заходить нельзя. Если ситуация вышла из-под контроля, то я только хуже сделаю, отвлекая врачей.

Вцепляюсь в полы халата и отбиваю ногой дробь, а про себя повторяю мантру: «всё будет хорошо». Раз за разом, пока в голове гудеть не начинает.

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем слышу тоненький писк малыша. У меня родился сын! Но врач всё не выходит. Я стою и пялюсь на дверь, слыша как кричит маленький, но вот Ксюши совсем не улавливаю. И от этого /запрещено цензурой/, как страшно.

Когда дверь открывается, и выкатывают в специальном боксе моего сына, буквально простреливает насквозь. Такой маленький, красный, весь сморщенный, но самый прекрасный на свете.

— Как Ксюша? — спрашиваю осипшим голосом.

Врач качает головой и вздыхает, а у меня мир рушится. В ногах такая слабость, что падаю на скамью и хватаюсь за сердце.

— Она жива, — поспешно говорит врач.

Облегчение почему-то не наступает. Я чувствую, что здесь что-то не так.

— Ваша жена потеряла много крови. Еле справилась. Сейчас её жизнь висит на волоске.