Не прикасайся ко мне

Во втором своем романе «Флибустьеры» автор показывает как Ибарра осуществляет свои планы борьбы и мести. Но, пожалуй, именно в этом романе, где мирный реформатор «Не прикасайся ко мне» становится мятежным борцом, особенно ощутимо неприятие Рисалем насильственной борьбы. Этот роман позволяет нам проследить дальнейшую эволюцию отношения Рисаля к возможности добиться реформ мирным путем. Мы ощущаем внутренний разлад Рисаля, определявшийся постепенной утратой надежд на мирные уступки со стороны Испании и вместе с тем невозможностью принять и осмыслить революционный путь.

Сами формы борьбы, к которым прибегает Ибарра, — провокации народного недовольства, заговоры, направленные на уничтожение верхушки испанских колонизаторов, — обрекают все его планы на неудачу. Более того, они способны лишь скомпрометировать самую идею насильственной борьбы. В романе «Флибустьеры» еще резче, нежели в «Не прикасайся ко мне», проявляется противоречие мирных и насильственных путей спасения Филиппин от жестокой действительности. В страстных диалогах мятежника Ибарры, пытающегося под видом богатого ювелира Симона осуществить свои планы, и сторонника мирных реформ интеллигента Базилио как бы отражается внутренний разлад самого Рисаля. Устами Симона он произносит горячие слова в защиту патриотизма, филиппинского национализма, насильственного пути освобождения как единственно правильного. И тут же опровергает их аргументами Базилио. Рисаль заставляет Базилио горячо проповедовать путь реформ и развития образования и разрушает его аргументацию едкими сарказмами Симона.

Эта идейная борьба все же завершается не только неизбежным крахом планов мятежников, но и разочарованием в них самого Ибарры. Потерпевший поражение раненый Ибарра-Симон добирается до уединенной хижины священника-филиппинца. В беседах Ибарры со священником как бы подводятся итоги идейной разобщенности и героев романа, и той двойственности, которую испытывал сам Рисаль. И этим итогом все еще не является неизбежность революционной борьбы за освобождение Филиппин.

Но почему же тогда и роман «Не прикасайся ко мне» и «Флибустьеры» воспринимаются филиппинскими читателями и их колониальными повелителями в мундирах и рясах как опасные революционные произведения? Почему же первый роман действительно сыграл громадную объективно революционную роль не только в формировании национального самосознания, но и вызревании стремления к полному освобождению Филиппин от испанского господства? Это объясняется прежде всего страстностью обличения колониального режима и направленностью главных ударов именно на те его проявления, которые были особенно ощутимы для всех слоев филиппинского народа и особенно ненавистны ему.

Острие убежденной и непримиримой атаки Рисаля направлено в первую очередь против монашеских орденов и сонма их алчных и коварных представителей. И средствами художественного повествования, и насыщенными дидактическими тирадами Рисаль обрушивается на самых мрачных представителей колонизаторов. И его слова падают на благодатную почву, ибо монашеские корпорации в итоге трехвекового испанского господства превратились в наиболее ненавистных носителей всех форм экономической, политической и идеологической эксплуатации. Сосредоточив в своих руках громадные земельные угодья, ордена и церковь выступали в качестве самых жестоких и ненасытных помещиков. Десятки тысяч арендаторов монашеских земель повседневно и ежечасно испытывали на себе их феодальные методы эксплуатации, помноженные на неограниченные возможности использования в этих целях оружия религии.

Обращение подавляющего большинства филиппинского населения в католичество и беззастенчивое использование отсталости и суеверий народных масс, отданных на откуп монашескому «просвещению», открывали путь для чудовищных вымогательств.

Не допуская филиппинцев в состав монашеских орденов и отстранив филиппинских священников-немонахов от всех богатых и многолюдных приходов, «духовные» корпорации превратили и религиозные функции в монополию «чистокровных» испанцев.

Основной принцип национальной политики колонизаторов — воспитание в филиппинцах признания превосходства белых, преклонения перед величием Испании — сочетается с постоянным унижением национального достоинства. И в этом наиболее изобретательными оказывались монахи. Ограниченность и невежество большинства монахов, их разврат и стяжательство мастерски разоблачены Рисалем. Их роль жестоких цензоров и гонителей просвещения и прогресса, их борьба против проникновения на архипелаг даже невинных либеральных произведений из Манилы превращались в непреодолимое препятствие на пути филиппинского народа к знаниям.

В своем боевом антиклерикализме, в саркастическом высмеивании религиозных предрассудков и эрудированном опровержении вымыслов церковников Рисаль, до конца жизни остававшийся верующим, подымался помимо своей воли до подлинного атеизма.

В этом отношении интересны острые антиклерикальные памфлеты, в которых Рисаль развивает многие из его мыслей, изложенных и в данном романе, и в «Флибустьерах».