Не прикасайся ко мне, Поттер (СИ)

— Эй! — Драко перехватил тонкое запястье. — Осторожней, обожжешься! — пробормотал он. Скорпиус, кажется, и не заметил, как обрадовался Драко. — Ты будешь приезжать ко мне каждые выходные, когда я буду не на работе. Хорошо?

— Хорошо, — ответил Скорпиус и улыбнулся.

И тут Драко пришла в голову еще одна мысль.

— А ничего страшного, если иногда с нами будет Гарри?

— Я не против. Только давай на уроках музыки мы будем вдвоем, без него, — попросил Скорпиус. — Он слишком много разговаривает.

Драко рассмеялся.

— А тебя не сильно расстраивает, что у меня теперь есть друг и я больше не живу с мамой? — обеспокоенно спросил он сына и разлил шоколад по чашкам.

— Вообще не расстраивает, — радостно воскликнул Скорпиус, жадно глядя на свой любимый напиток. — Мы клёвая гейская семейка, правда?

Драко усмехнулся и согласился. Все же никому не удавалось растрогать его так, как Скорпиусу.

— Отнесешь это Шелли? — спросил Драко, протягивая ему шоколад. Скорпиус кивнул.

Драко глядел вслед сыну, выбегающему из кухни с двумя чашками, и по-настоящему им гордился. Скорпиус мужественно пережил развод родителей и показал себя с самой лучшей стороны, часто навещая Драко в больнице, даже несмотря на то, что тот так часто им пренебрегал. Чудесный мальчишка. Драко порой задавался вопросом, как Скорпиус вообще сумел стать таким замечательным. Наверное, только благодаря Астории, другого объяснения у Драко не было.

— Что случилось? — спросил вошедший на кухню Гарри, внимательно разглядывая Драко.

Тот покачал головой.

— Да так, неважно, — пробормотал он. И тут увидел, что Гарри притащил с собой, и нахмурился. — А это еще что такое?

Гарри с ухмылкой посмотрел на “Нимбус” в своей руке.

— Метла, — радостно объявил он, словно Драко этого и сам не видел. — Твоя старая метла, на которой ты летал еще в школе. Нарцисса нашла ее в подвале. Модель, конечно, уже порядком устарела, но вполне еще сойдет, вот починю немного и…

— А “Свободный полет” ты куда подевал? — весело поинтересовался Драко. — Не можешь найти в этом своем бардаке?

Гарри растерянно взъерошил волосы.

— Да нет, “Нимбус” я возьму для тебя. Целительница Симс ведь говорила, что ты можешь снова научиться летать. Я приведу метлу в порядок, хорошенько просканирую, чтобы убедиться, что она безопасна — и попробуем.

Драко нерешительно шагнул к нему.

— Посмотрим, — пробормотал он. — Слушай, ты… э-э-э, на самом деле веришь в меня, да?

— Конечно, — прошептал Гарри. — Ты так любил летать. И я сделаю все, чтобы ты снова смог сесть на метлу.

Драко зачарованно смотрел на него, чувствуя, как внутри поднимается нежность. Он протянул Гарри руку и сжал теплую крепкую ладонь.

— Пойдем, я хочу тебе кое-что показать, — решительно сказал он.

Время пришло. Драко наконец-то был готов рассказать о своих чувствах. Он потянул Гарри за собой через старые комнаты и привел его в свой кабинет, откуда вывезли уже почти всю мебель.

— Садись, — попросил Драко и указал на кресло. Раньше в нем восседал Люциус, а потом и сам Драко. Это было одно из немногих кресел в доме, которым не пользовался Волдеморт — во всяком случае, Драко очень на это надеялся.

Он уселся на табурет у пианино и поднял крышку. У него дрожали руки, и перстень, доставшийся ему от Люциуса, Люциусу — от Абраксаса, а Абраксасу от Брутуса, отстукивал беспокойную дробь по белой клавише.

Музыка всегда была для Драко чем-то очень личным, почти интимным. Да, когда он лечился в Мунго, у него всегда находились слушатели, в основном благодарные — хотя и не только, конечно. Если миссис Лонгботтом радовалась каждому звуку, то профессор Локхарт, похоже, вообще ничего не слышал из своего угла, где яростно подписывал открытки. Но Драко все равно так и не привык играть на публику, а с тех пор, как вернулся из клиники, он опять играл только для себя, не считая уроков со Скорпиусом.

Драко нерешительно посмотрел на Гарри. Тот улыбался, не сводя с него внимательного взгляда. Это Драко всегда в нем нравилось. У Гарри было дел невпроворот, он постоянно спасал мир, но стоило только Драко сказать, что Гарри ему нужен, что он хочет ему что-нибудь рассказать или показать, — и тот все бросал и полностью посвящал себя Драко, заставляя его чувствовать себя самым важным человеком на земле.

— Мне жаль, что я не могу тебе этого сказать, — прошептал Драко, — но может, ты поймешь и так.

Он закрыл глаза и начал играть.

Он ощущал, как медленно и мягко, словно теплая вода, его захлестывает любовь, с которой он писал эту мелодию. Он вложил в музыку все свои чувства — и они накрывали его сейчас с головой. Он был одним целым со всем, что чувствовал к Гарри и что пряталось глубоко внутри, лишь редко находя путь наружу. Стены рушились, и вся привязанность, нежность, тепло и любовь выплескивались из него вместе с музыкой.

Когда отзвучала последняя нота, Гарри осторожно шагнул к нему. Драко вздрогнул — он и не заметил, когда тот встал.

— Я все понял, Драко, — прошептал Гарри и, обняв его за плечи, прижался губами к его виску. — Я все понял. Спасибо.