Не приходя в сознание

Показания Татьяны Кузькиной, сделанные ею через несколько дней: «Мы в самом деле гуляли по лесу. Нас догнала машина. За рулем сидел Дядьков, на заднем сиденье еще двое — Батихин и Хлыстов. Они предложили покататься. Мы согласились. В машине нас было шестеро. Когда Дядьков, не справившись с управлением, выскочил на левую сторону шоссе и съехал в кювет, мы все разбежались, потому что испугались. В лесу мы договорились не выдавать его, сказать, что за рулем сидел незнакомый человек. Когда получили повестки, снова встретились с Дядьковым, и он велел нам ничего не говорить, держаться за прежние свои показания. Сейчас, когда я узнала, что мальчик погиб, решила сказать правду».

О правде. В этих показаниях правды меньше половины. Подруги дали примерно такие же, тоже согласованные и выверенные показания. Поэтому можно сказать, что ссылка на погибшего мальчика не более как прием, в котором опять же нетрудно разглядеть руку Дядькова.

Как выяснилось, он чуть ли не каждый день собирал всех участников происшествия и подробно обсуждал все вопросы, которые задавала Глазова. Вырабатывалась общая линия дальнейшей борьбы со следователем, согласовывались показания, заявления и даже жалобы.

Девушкам нравились эти сборища, они чувствовали себя заговорщицами. А риска никакого — отвечать-то все равно Борьке. «Бедный Борька!» — сочувственно вздыхали они, расходясь по домам. А «бедный Борька», проводив гостей, удрученно качал головой, прикидывая количество выпитого — с такими приятелями недолго и по миру пойти. Дороговато ему обходились их показания.

ПОСЛЕДНЯЯ ВЕРСИЯ

Интересные наблюдения высказал прокурор Мытищинского района Владимир Дмитриевич Сухачев, под началом которого работает Глазова. Он говорил о странном отношении некоторых свидетелей к своим обязанностям. По сравнению с тем, что было, например, лет десять назад, нынешний свидетель как-то легче идет на ложь, уж больно просто отрекается от своих же показаний, дает новые, которые зачастую оказываются ничуть не ближе к истине, нежели предыдущие. И при этом не чувствует никаких угрызений совести, не наступает в нем разлада с самим собой. Вроде бы дело личное, дело житейское — сказал так, сказал этак...

Может быть, юридические знания позволяют недобросовестным свидетелям ориентироваться в следовательском, судебном процессах, самим решать, что хорошо, а что плохо. И они пытаются вершить свой суд, отталкиваясь от собственных представлений о солидарности, стремятся выручить приятеля, даже не сомневаясь в его виновности. Дескать, главное — спасти от суда, а уж там сами разберемся.

Возможно и другое объяснение — лживые показания дают обычно люди, так или иначе замешанные в преступлении, и тогда, конечно же, понятно их желание выйти сухими из воды. В деле Дядькова некоторые свидетели не один раз меняли свои показания, ссылаясь на хорошо знакомые и следователям, и судьям, и прокурорам причины: не осознали значения собственных показаний, не представляли серьезности последствий, прозрели и вот решили сказать правду, и так далее.

Нетрудно представить себе, насколько четкой, грамотной, неуязвимой должна быть работа следователя, чтобы судья мог на основании дела, лежащего перед ним, уверенно, с сознанием правоты и справедливости выносить приговор, несмотря на всевозможные уловки подобных свидетелей.

Возвращаясь к делу Дядькова, скажем: каждая очередная его версия держалась недолго, слишком она была примитивной. Уже через несколько дней Тамара Васильевна Глазова знала, что в машине при наезде находились шесть человек: Дядьков с двумя приятелями и три девушки без определенных занятий. Впрочем, занятия у них были: кто работал, кто учился. Но это были далеко не основные занятия. Больше всего девицам хотелось красиво жить. Причем красоту жизни они понимали довольно своеобразно — даровые выпивки, гонки по ночным шоссе, пикники в сосновых, березовых, дубовых и прочих рощах.

А работать они работали. Ковалева даже на «скорой помощи» трудилась. Какой-никакой, а все же медицинский работник. Чего стоит этот медицинский работник, можно судить по одному лишь факту: она, не колеблясь, прошла мимо обливающегося кровью малыша.

Случайность? Шоковое состояние? Ничуть не бывало. На допросах она полностью, слово в слово подтверждала первую версию Дядькова, потом столь же убежденно подтверждала его вторую версию, третью...