Не приходя в сознание

— На вашей одежде следы преступления, — терпеливо произнес Демин. — Как вы посоветуете мне поступить?

— Посмотрите мне в глаза! Посмотрите! Неужели вы не видите, что это глаза честного человека? Отвечайте, Валентин Сергеевич, неужели такие глаза могут быть у убийцы?! — Мамедов перегнулся через стол, чтобы следователю было видно, какие у него глаза.

— Посмотрел, — сказал Демин. — Очень красивые глаза.

— Знаю, что красивые, мне об этом все женщины говорят!

— Я не специалист по глазам, Мамедов. Точно такие же глаза могут быть у человека, потерявшего три рубля, у человека, которого машина обдала грязью, от которого ушла девушка... Разве нет?

— Вы правы, — Мамедов устало опустился на стул, — вы правы.

— Прекрасно вас понимаю. Мне не удалось получить ничего, что бы сняло с вас подозрения, Мамедов. Ищем еще одного участника веселого застолья в доме Жигунова. Пока не нашли.

— И не можете найти? — спросил Мамедов как-то замедленно, словно думая о чем-то другом. — Не можете найти... Когда я уходил, он оставался... Когда я пришел второй раз, его уже не было... Но лежали окровавленные люди... А его не было. Я понял! — торжественно заявил Мамедов и встал. — Это он. Он все это совершил. Он преступник.

— Может быть, — бесцветно сказал Демин. — А следы крови на вас.

— А знаете, что я скажу... — Мамедов некоторое время смотрел на Демина как-то невидяще, словно припоминая что-то полузабытое. — Я сейчас такое скажу... Вы сразу меня отпустите.

— Внимательно слушаю.

— Вы не искали этого молодого человека на Кавказе?

— До Кавказа еще не добрались.

— Напрасно. С Кавказа надо было начать! — свистящим шепотом произнес Мамедов. — Я дал ему адрес моей мамы. Сидим за столом, говорим хорошие слова, почему не пригласить человека в гости? Пригласил. И он записал адрес.

— Уж коли ему вы дали адрес, может, и мне не откажете? — усмехнулся Демин.

— Тоже хотите отдохнуть в Закаталах?

— И немедленно. С завтрашнего утра.

— О! — Мамедов хлопнул себя ладонью по лбу. — И как я сразу не подумал! Знаете, это нетронутый уголок первозданной природы! Заповедник, рядом грузинский заповедник Лагодехи! О! Как я хочу домой!

 

Борисихин выглядел расслабленным и каким-то безразличным. Молча кивнул, сел на предложенный стул. Зажал коленями ладони да так и остался сидеть.

— Пока меня не было, вы, говорят, признались в преступлении? — спросил Демин.

— Признался, — кивнул Борисихин.

— Расскажете, как все случилось?

— Я все написал... Но, кажется, здесь любят без конца повторять одно и то же.

— Открою профессиональный секрет, — сказал Демин. — Повторяться не любим. Но вынуждены, поскольку человек лгущий не может удержаться от того, чтобы каждый повтор дополнять все новыми и новыми подробностями. А человек, который говорит правду, не может ее изменить, и его показания не отличаются от предыдущих.

— Они напоили мою жену... Сначала они сказали, что ее нет, потом говорили, пусть, дескать, проспится у нас... В общем, я к тому времени был... был в возбужденном состоянии.

— Представляю.

— А когда уходили, старик... Придется, говорит, и мне сегодня одному ночку коротать... И смеется. Беззубый, лысый, толстый, небритый... Ну, я ему и врезал. В общем, перестал он смеяться.

— Он упал?

— Старик был в таком состоянии, что на него достаточно было дунуть, чтобы он рухнул в снег.

— Значит, упал?

— Вероятнее всего. Я уже не смотрел. Ударил его и тут же к жене.

— В больницу зачем приходили?

— Чтобы узнать о старике... Вдруг, думаю, нечаянно убийцей стал.

— Почему же не узнали открыто? Зачем понадобилось пробираться черным ходом?

— Ну, как... Начну узнавать, сразу догадаются... Решил потихоньку... Надо же знать, как вести себя.

— Вы ударили его молотком?

— Нет, какой молоток в снегу... Кулаком.

— Старику лучше, — сказал Демин.

— Да? — приподнялся на стуле Борисихин и тут же снова сел. — Даже не знаю, радоваться этому или нет... Сволочь он. Не надо бы ему жить.

 

Что-то все сегодня с сюрпризами, подумал Демин. Неужели преступления так действуют на людей, что они начинают ценить правду?

— Входите, — сказал он, увидев в дверях Жигунова. Михаил, закрыв за собой дверь, оказался лицом к лицу со следователем.

— Вы в самом деле подозреваете меня? — Жигунов был напряжен, глаза его лихорадочно блестели, по всему было видно, что он держится из последних сил.

— А как сами думаете? — Демин показал на стул. — Садитесь, в ногах правды нет.

— А в чем она? В стуле, который вы предлагаете? В тюрьме, куда собираетесь меня посадить?

— Вы задаете столько вопросов, что я не знаю, на какой отвечать. Судите сами... Произошло опасное преступление. Есть жертвы. У вас с отцом отношения плохие. Вы почти год не общались. И тем не менее весь день провели у него. Могу я допустить, что неосторожное слово, намек, взгляд заставят вас потерять самообладание? Могу я сделать такое допущение?

— Но ведь этого не было... — без прежней уверенности добавил Жигунов.