Не прислоняться

– Не важно. У меня вообще сейчас никакой нет, а до замужа была… Как бы оно у тебя обернулось, если бы замуж вышла? Это одному Богу ведомо. Как сейчас, оно лучше. Поверь. Прекрати душу себе рвать. Ничего уже не изменить. Это его судьба.

– Я могла бы изменить, – Анастасия зарыдала, уткнувшись в платок.

– Если только не ты его убила, то не могла. Никак. Это судьба. У каждого своя, – впервые за долгое время не согласилась с собеседницей Наталья.

– Я, я убила…

– Бог с тобой. Что ты такое несёшь?

– Это из-за меня вышло. Мы должны были в ЗАГС ехать, а я… Я была очень мнительная дура. У меня была брошь старинная, бабушка подарила. И вот я решила, что она мне удачу приносит. За пару дней до ЗАГСа у меня экзамен был, и я её надела, конечно. Получила пять баллов, хотя и не готовилась почти. И на радостях одолжила свою брошку однокурснице. Я вышла, а она как раз зайти должна была. Короче, надо в ЗАГС, а брошь у неё. Я себе в голову втемяшила, что нельзя без брошки заявление подавать. Сама даже себе потом объяснить не смогла, на кой ляд мне эта брошка в ЗАГСе сдалась? Вот. Созвонилась с этой однокурсницей. Она дома, как на грех, оказалась. Жила она довольно далеко, примерно час на машине. Но я попросила Лёшку за этой брошкой съездить на такси. Решила, что если пробки будут и он там зависнет, то можно и завтра в ЗАГС, но главное – с брошкой. А он как-то сразу согласился и поехал.

Спазм сдавил горло Анастасии, она замолчала, пытаясь вдохнуть воздух ртом, нос от слёз уже заложило. Наталья выхватила из нижнего ящика стола пластиковую бутылочку с водой и подала подруге.

– Ладно, ладно, – приговаривала Наталья и легонько поглаживала Анастасию по голове. Ладонь утыкалась в пучок шелковистых волос и возвращалась обратно к высокому белому лбу. – Двадцать пять лет прошло. Ну что ж, так то…

– Он взял брошь и на обратном пути попал в аварию. Он погиб. Я об этом только ночью узнала, мне его сестра позвонила. Сказала, что он сразу погиб, на месте аварии, – Анастасия всхлипнула, – что хоронить будут у них там, в городе, где родители живут, это на юге где-то.

– А на похоронах ты была?

– Нет, не смогла себя заставить. Мама, да и сестра его, Катя, не советовали ехать, сказали что, лучше запомнить его живым. Я, если честно, и рада была не ехать.

– Вот и мучаешься поэтому. Потому что не похоронила его. А в смерти ты, ну никак-никак не виновата. Это судьба, это не предугадаешь. Вы могли из подъезда выйти, а на него кирпич бы упал. Это не нам решать.

– Но не упал же, – упрямо ответила Анастасия. – Я послала его за этой ерундой, и из-за моей глупости он погиб. Это только моя вина.

– Самые неприятные вещи всегда случаются из-за глупостей. Уж нам ли не знать, милая моя, – вздохнула Наталья.

– Слушай, Наташ, я тут… даже не знаю, как сказать, – замялась Анастасия. – Я в метро ехала, и я, как тебя сейчас, увидела себя в отражении на стекле двери, понимаешь?

– Да ты что? В отражении себя увидела! – не смогла сдержать улыбку Наталья. – Это, наверное, значит, что ты не вампир, да?

– Дослушай. Я увидела себя молодую, как была тогда, когда на экзамен ехала с этой дурацкой брошкой, понимаешь?

– Нет.

– Я села в тот же первый вагон, и поезд был старый, как тогда. Я видела, в стекле двери. Честное слово. Мне даже показалось, что когда я стала стучать в стекло, то она, то есть я, но в прошлом, что-то почувствовала и…

– Ты же знаешь, что никакой петли времени в метро нет, знаешь? Что прошлое можно изменить только в кино или в книжках? Это глюк был из-за бессонницы. Тебе бы хотелось, и мне бы тоже хотелось кое-что поменять, но неет! Это невозможно. Ты же знаешь, да?

– Конечно. Но понимаешь, не верить своим глазам как-то сложновато.

– Это да. Я спорить не буду. Может быть, и есть что-то такое, откуда мне знать? Я сама не сталкивалась, слава Богу, но мало ли с чем я не сталкивалась. – Наталья пожала плечами, с тревогой посмотрела на подругу, едва заметно покачав головой. – Всё же мне кажется, что ты принять эту ситуацию не можешь, потому что в гробу его не видела, вот поэтому и не веришь, по-настоящему, в его смерть.

– Конечно, верю. Я даже знаю, не то, что верю. Я просто себя простить не могу, понимаешь? Если бы не эта проклятая брошка, то он был бы жив. Мы бы поженились, я бы Ксюшку от него родила, а не от курортного любовника. У неё был бы отец, который о нас заботился бы, и братик был бы, и сестрёнка… А я отправила его за этой треклятой брошкой и убила. Это меня всю жизнь мучает, но сейчас почему-то всё вернулось, как тогда, двадцать пять лет назад. У меня прямо кипит всё внутри!

– Я думаю, что стоит поехать на кладбище. Поплачь там. Прощение попроси у него, у себя, у Бога. В церкви рядышком закажи молебен, свечку поставь. Может быть, полегчает. Должно полегчать. Иначе ты себя совсем изведёшь.