(Не)пристойное предложение (СИ)

Что бы случилось, если бы я тогда не уехала? Эта мысль ударяет молнией, потому что я не готова признаться, чего она вызывает во мне больше: страха или предвкушения.

— Не все упирается в постель, — спорю я. — К тому же я не сплю с теми, чьи взгляды на работу так сильно расходятся с моими.

— Тогда удивлюсь, если ты трахаешься больше чем с одним мужиком в год.

— Ты в этот список точно никогда не войдешь.

Но я говорю одно, а сама делаю совершенно другое. Шаг за шагом я приближаюсь к Олшевскому вплотную, пока наше тяжелое дыхание не смешивается.

— Это мы посмотрим, — говорит Руслан и целует меня с нажимом.

Это поцелуй-противостояние, поцелуй-спор. Поцелуй, в котором гораздо больше правды, чем в наших словах.

Его рука оказывается у меня на груди, и сквозь блузку и лифчик я чувствую его прикосновение так остро, что на мгновение забываю, где мы находимся.

В тот момент, когда мне кажется, что мы вот-вот переместимся на стол, Руслан отстраняется и демонстративно поправляет галстук.

— Мне надоело это противостояние, Диана.

Весь оставшийся день Марк Евгеньевич находится в преотличном настроении, а я не нахожу себе места, только и думая о сцене в кабинете. Босс постоянно насвистывает под нос какие-то песенки и вечно со мной соглашается. Даже когда я поднимаю тему с «Прайз&Прайс».

— Дианочка, поймите, все будет хорошо. Это в вас сейчас говорят гормоны.

На этом месте мне хочется ему врезать.

— Я был абсолютно транспарентным с нашими партнерами, — продолжает начальник, когда мы после обеда собрались уже у него в кабинете.

Где он вообще такое слово выучил?

— Они понимают, что пока подписывают контракт на воздух, — говорит он, поливая цветы на подоконнике. — У нас задача простая: через три месяца прийти с готовым продуктом. И войти в ценник, конечно же. Вам, Диана, надо пообщаться с технологами на тему того, где мы можем сэкономить без ущерба для качества.

Когда я никак не комментирую это заявление, начальник как ни в чем не бывало продолжает:

— Вообще, хочу вам сказать, Диана, вы раньше слишком много на себя брали. Ваша задача — разрабатывать хороший продукт. Если будете… кгхм… слишком увлекаться другими вопросами, от этого могут пострадать наши батончики. Вы все-таки в положении, вам надо думать о том, чтобы не перерабатывать.

Что удивительно, меня эти слова не злили. Наоборот, на меня медленной волной накатывало понимание: я действительно все эти годы выполняла его работу. Зачем? Почему я это делала?

Добровольно я отдавала свое время и молодость не просто этой компании, а своему начальнику. Причем он никогда не чувствовал никаких угрызений совести.

Видимо, все-таки стоило притвориться беременной, чтобы наконец прозреть.

Но для начала мне нужно выяснить все вопросы с отцом этого несуществующего ребенка.

12

Я в кои-то веки выбралась на свидание. В ту самую злосчастную «Кофеманию», где все началось, но хотя бы недалеко от работы. В конце тяжелого дня далеко тащиться совершенно не хочется.

— Ты… — Сидящий передо мной лощеный блондин со смаком пережевывает свой лосось на гриле. Каждую мысль он не просто рожает по два часа, а сначала происходит процесс зачатия, потом еще и вынашивания. — Ты любишь спорт?

Судя по его значительным бицепсам, он только этим и занимается. Не хочется мыслить стереотипами, но не удивлюсь, если я для него такая же «стерва-карьеристка», как он для меня «тупой качок».

— В умеренных дозах, — говорю я и прихлебываю свежевыжатый яблочный сок.

Фу, кислятина. Сейчас бы вина не помешало, но заведение, к сожалению, не торгует алкоголем.

— Скалолазание? — спрашивает качок, которого, по-моему, зовут Паша.

— Нет.

— Бег?

Я качаю головой.

— Тренажерка?

— В эту игру мы можем играть до бесконечности, — улыбаюсь я, — но с моим режимом особенно не позанимаешься. Правда, в юности я занималась бальными танцами.

Ну, лет до тринадцати.

С этим парнем меня попросила встретиться мама. Она позвонила и сказала, что нашла для меня прекрасного молодого человека. Амбиций у меня, по ее словам, хватит на двоих, так как он простой учитель физкультуры. Но очень симпатичный, так что детки у нас будут загляденье.

Тиканье биологических часов под тридцать напоминает раздражающий фоновый шум. Вроде бы еще не поздно, но рано уже давно закончилось. Если продолжать аналогию, то будильник я на этих часиках хотела бы поставить часиков так на двенадцать, чтобы отоспаться по полной.

— Но я люблю кататься на горных лыжах, — добавляю я, видя, как энтузиазм собеседника сдувается. — В прошлом году ездила в Альпы с подругой из университета.

Бедный во всех смыслах физрук, наверное, видел очертания Альп только на упаковке шоколадки «Милка». Он неловко ерзает на месте.

— Мы с пацанами любим больше в походы ходить. Не так пафосно, а кайфа в два раза больше.

Ясно, мы с ним вряд ли бы пересеклись, если бы не моя сердобольная мамуля.