Останавливаюсь рядом с Глебом, так, что мы очень уловимо ощущаем друг друга, даже не касаясь. Перевожу взгляд на спящего в кроватке брата и вздыхаю, вспоминая, сколько опасений у меня было к моменту его рождения. Что Глеб его не примет, потому что одно существование Ильи – напоминание о том, насколько Олег несправедлив был к умирающей жене… Что, увидев общего ребёнка наших родителей, мы с Глебом станем отдаляться друг от друга, ведь Илья – тот, кто связан родственными узами с нами обоими. Что всё в целом усложнится, ведь я не смогу не поддерживать маму и не помогать ей…
Но оказалось, что всё это больше мои страхи, которых никто никак не проявлял. Ни я, ни кто-либо ещё. Если у Олега, мамы или Глеба были подобные, то они слишком хорошо их маскировали. Уверенно, дружно, искренне. Получилось так, что появление Ильи только сплотило всех сильнее. Одной семьёй мы, может, и не стали, но напряжения я больше не чувствовала. Прошлое действительно оказалось в прошлом. Так бывает, когда участники событий достаточно взрослые и мудрые, чтобы справиться с пережитым, извлечь уроки и двигаться дальше.
Я больше не буду сомневаться в Глебе. Как и в себе. В нас.
Илья слегка шевелится во сне, высвобождая ручку. Ну всё, теперь следить, чтобы себя не поцарапал. Улыбаюсь, переглянувшись с Глебом.
– Наш общий брат… – само вырывается у меня.
Наверное, за весь месяц мы вот так об Илье не говорили. Оба приняли его сразу, как родного, но о таком нюансе не упоминали. Возможно, мне было не по себе, даже чуть страшно.
Но теперь уж точно нет. И даже неловкость не охватывает, наоборот, чувствую максимальное единение между нами.
– У него и черты наши, – еле слышно отзывается Глеб.
И я почему-то не уверена, что он так тихо только потому, что Илью опасается разбудить.
Может, это не у меня одной ощущение, что мы сейчас как молодые родители стоим и на ребёнка смотрим? В котором слишком много от обоих. Даже манера спать, прижав ладонь к щеке, мне хорошо знакома.
Сердце колотится слишком громко. Я неспешно поворачиваюсь к Глебу, смотрю на него и как никогда остро чувствую, что теперь мы справимся с чем угодно. А остальное… Неважно, когда, неважно, какими путями. Конечно, я сейчас совсем не готова к замужеству и беременности, но знаю наверняка, что рядом со мной по жизни будет именно Глеб. А значит, всё будет хорошо.
– Глаза твои, – шепчет он.
Я киваю, а иначе и быть не могло. Это глаза моей мамы, а Глебу достались те, что у его матери были. Я ещё давно, когда впервые увидела её фото, заметила это. Невероятно красивый цвет, глубокий и насыщенный…
– Нос твой, – улыбаюсь, хотя не то чтобы действительно это было бы слишком заметно.
Но Илья всё равно похож на Глеба, причём уловимо, пусть я и не могу сказать наверняка, какими именно чертами. Да и неважно это, особенно, сейчас. Слышу любимую усмешку, чувствую, как меня обнимают – что это, если не счастье?
– Мы говорим, как новоиспечённые родители над кроваткой сына, – в свойственной ему прямой манере подмечает Глеб то, что у меня уже давно в груди поселилось.
Я слегка мнусь, сама себя не понимая. Ведь правда ничуть не сомневаюсь в нас, к чему такое волнение от простых слов?
– Да уж… – только и говорю, нормальный ответ на ум не идёт.
Готовность выйти замуж и рожать в любом возрасте, если встретишь действительно своего человека – лишь громкие слова, всегда так считала. Любовь не в формальностях. Чтобы её чувствовать, не нужно пытаться вогнать в рамки ни себя, ни человека, который рядом.
Но сегодня я ясно осознала, что хочу такое будущее с Глебом. А он?..
Хотя, в любом случае, у нас ещё многое впереди, рано такую тему поднимать. Да и ни к чему, мы ведь и без того счастливы.
– Это как в будущее смотреть, – неожиданно подытоживает Глеб с тихой серьёзностью.
А потом целует меня – уверенно, но в то же время мягко, мгновенно вовлекая меня в процесс и погружая в себя. Поцелуй, как и тот взгляд, словно впитывает в себя прошлое, настоящее и будущее, обещает, что всё будет, и будет замечательно. Не знаю, как можно ласками передать эти ощущения, но это же Глеб. А с ним возможно всё.
Но главное, с ним я по-настоящему счастлива.