Не про футбол

Как же это круто стоять на корме судна, больше похожего на звездолёт и, облокотившись на перила, смотреть на воду, чувствуя полный покой. И кажется, что всё-всё удалось. Тут тебя утягивают руки в кучу радостных игроков команды «Пасгол» из Россы, и ты вместе с ними орёшь на весь залив и смеешься от счастья.

Юна

Эти сучки не скупились, кто на деньги, кто на отсосы, чтобы попасть в компанию настоящих мужиков и попытать счастье, хоть изредка сделать это с удовольствием. Мне повезло; мой папаша не только вызывающе богат, но и реально уважаем, поэтому для меня закрыты немногие двери, только те, за которые уже не пройти ни за бабло, ни за трах, но мне туда и не надо. Мне надо на виллу Бари Лайта. И я качу на своей блестящей сиреневой сучке, у которой крылья не касаются кузова. И вообще эти крылья сделаны из бирюзовых кристаллов, открытых только пару лет назад, в начале тридцатых, не знаю, насколько они дорогие, но выглядят – зашибись. В моей машине есть ещё одно место, на котором сидит моя подруга. Чего-то, видимо, уже обожралась, маньячка, сидит как-то тихо.

«Блескучие» копы, что они здесь-то делают на подъезде к жилищу Бари? Ты посмотри, суки, ещё и тормозят меня. Ну, их в жопу, не будет такая сучка, как я тормозить перед копами драными.

– Бля, охуели что ли! – кричу я, и подруга зашевелилась.

– Чего такое? – бестолково спрашивает она.

– Что, что. Ничтожества нас атакуют.

Подруга заливается хохотом, мне тоже смешно, но, тем не менее, эти козлы сейчас тачку поцарапают, они прижимают нас к обочине. Я торможу, опускаю стекло, жду. Их луноход стоит, подрезав мою тачку и, мигая люстрой. Из него никто не выходит. Я жду, подруга оживилась и что-то даже бурчит, матеря «пристёгнутых» копов.

Мне это надоело, я сдаю назад и объезжаю засранцев. Они лишь делают сиреной, и в зеркало вижу, как они разворачиваются.

– Что за хрень?! – и вхожу в поворот.

Неизменный контроль на въезде в ослепительную роскошь. Чего-чего, а в этом-то старина Бари понимает. Кругом фонтаны, огни, декоративные заборы, башни, мосты, всё это зашибись гармонирует друг с другом. И, наконец, я подъезжаю к главной достопримечательности, к дому Бари Лайта – не какая-то «серень» с колонами для старпёров, а шедевр чистой энергии хай-тека.

Отдаю ключи парню в форме, немного раздумываю, не сказать ли ему, чтобы был «поаккуратнее с моей крошкой», но, принимая во внимание то, что я в гостях у Лайта, молча вытаскиваю из тачки подругу, и говорю ей нужные слова, чтобы выглядела нормально. Не знаю я, как ей это всё время удаётся, но она принимает такой вид, будто съела лёгонькое колесо, хотя, я точно знаю, что у неё в башне сейчас такие фейерверки!

Мы грациозно, как подобает «сучкам» в нашем положении, входим в холл. Гостей уже довольно много, мы здороваемся со знакомыми или делаем вид, что здороваемся и проходим глубже. Стряхивая с себя костюмы вновь прибывших. Этому способствует встреча с довольно близкими приятелями, с которыми мы вчера тусовались. Бэт и Виктор – сладкая парочка, трахаются на стороне с кем угодно, но разлучить их, кажется, невозможно. О чём-то болтаем, все ждут появления героев, их приезд специально запланирован позже общего сбора, но, похоже, они ещё и задерживаются, эти победоносные бычки.

Подруга моя держится молодцом. Лишь изредка лукаво хихикает. Кстати, пока не прибыли чемпионы, есть смысл рассказать о моей подруге. Первое: что можно сказать, глядя на неё, так это то, что она невъебенно и охуительно красива. Из уважения к её красоте я могу воспользоваться и другими словами. Например, если бы когда-нибудь и существовали богини, типа: Афродита, то не уверена, что они могли бы уравняться с подругой. Её волосы при всей своей обычности цвета – тёмно-русые, обычными совсем не кажутся. Они растут, чуть волнуясь, и выглядят очень пышными. Эта блестящая грива обрамляет очень чёткое лицо, на нём чётко всё, особенно глаза: брови и ресницы растут именно так, как надо. А вот контуры губ немного смягчены, что придаёт этому прекрасному лицу с некоторой мальчишеской решительностью взрослую женственность. Голова переходит в аппетитные плечи через нежную шею. Всё остальное как будто филигранно выточено водой, кроме сосков и пальцев. Резонный вопрос, как я, находясь в её обществе, не переживаю за парней, которых планирую обвить собой? Ответ прост, я невъебенно красива вдвойне!

Второе: это то, что она немного обдолбана. А последнее, что можно о ней было сказать, что зовут её Джони, иногда и Джон. Мне она это разрешала. Она была мне немного обязана, но она ни в чём это не выражала, и я понимала, что она может быть кому-то благодарна, но не обязана. В связи с этим я и сама стала склоняться к тому, что она мне ничем не обязана, просто в своё время я ей кое-что подогнала. Но об этом позже, кажется, наконец-то прибыли герои.

Тибат