Не проклинайте мужа Светом

Я задумчиво зачерпнула ладонью ставшую вязкой и почти живой черноту. Медленно растерла ее между пальцами и так же задумчиво лизнула отдающие едва заметной горчинкой пальцы.

— Хороший вопрос. Наверное, не судьба?

— Умри! — в каком-то отчаянии простонала вампирша, из последних сил сжимая в кулаке "Око". Кажется, нижнюю часть тела у нее парализовало — двигать ногами она не могла. — Да умри же наконец! Проклинаю тебя!

— Зря стараешься, — безмятежно откликнулась я. — Я прокляла тебя первой. А проклятие, наложенное на другое проклятие, порой дает непредсказуемый результат, так что ты сейчас, можно сказать, меня благословила… дважды. Понимаешь, что это означает?

— ТЫ-Ы-Ы… — завыла она, запрокинув голову. — Я благословляю и проклинаю! Тьмой и Светом! На смерть и на жизнь! Умрите же все-е…!

Устав слушать этот бред, я наклонилась и, содрав с шеи завывающей истерички окровавленную цепочку, фыркнула:

— Силенок у тебя не хватит — проклясть нас всех.

— А мне одного достаточно, — она вдруг растянула губы в мертвой усмешке. — Так что пусть Асхар пожрет вас всех до единого!

Я перевела взгляд на "Око" и вздрогнула: артефакт, хоть и находился у меня в руках, засиял намного ярче. Вся его поверхность была расчерчена тесно переплетенными друг с другом, извивающимися в бешеном танце черными и белыми полосами. Направить его воздействие на кого-то другого я уже не успевала — для этого требовалось перенастроить артефакт на себя, — поэтому ударившая по глазам вспышка оказалась для меня на редкость неприятной и болезненной.

Одновременно с этим над руинами замками раздался оглушительный грохот, а потом донесся и сдвоенный рев: один торжествующий, а второй — полный разочарования и злости. Кто и почему кричал, я не знала, но мне и не нужно было туда смотреть — и без того было понятно, что мы все качаемся на краю пропасти.

Благословение Тьмой… редкое, почти уникальное умение, позволяющее демону или вампиру пожертвовать часть своей силы в чью-то пользу. Безусловно "темное", доступное только высшим… или низшим в том случае, если они захотят за кого-то умереть. Разумеется, ни один чистокровный демон по доброй воле не станет разбрасываться силой. Да и полукровки предпочтут испустить дух, чем подарить кому-то хоть каплю незаслуженного могущества.

К сожалению или к счастью, бескорыстная помощь — не наше кредо. И безоглядное доверие — совсем не наш стиль. Но потерявшей надежду вампирше на это было плевать — она совершила то, на что я в свое время так и не решилась: отдала своему мужчине всю себя. Всю боль, отчаяние, силу… до последней капли… лишь для того, чтобы он смог за нее отомстить.

Подняв тяжелый взгляд на умирающую вампиршу, изо рта которой хлынула кровь, я сжала челюсти.

— "Око" никому не достанется, — злорадно прохрипела она, бессильно царапая когтями камни. — Если не мое… то ничье…

— Ты убила его, ненормальная, — тихо ответила я. — Собственного мужа не пожалела. Разве оно того стоило?

Милена сдавленно булькнула:

— Конеч…но… куда я, туда и он… это справедли… во…

Я покачала головой и, сжав в руках "Око", вышла из-за огромного валуна, насторожено разглядывая разгромленный зал.

Темный Князь нашелся в дальнем его конце — оглушенный последним ударом, ошалело трясущий рогатой головой, с ног до головы покрытый слизью и кровью, утративший львиную долю прежней силы, но отнюдь не побежденный. Не сдавшийся. Хотя было видно, насколько ошеломило его поражение.

А вот его противник стоял совсем близко от нас — огромная, прямо на глазах набирающая массу тварь, в которой не осталось ничего от князя Асхара.

Я не зря сказала, что Милена его убила — в глазах этого монстра горела не только жажда крови, но и безумие. Получив мощный заряд магии, его неповоротливое тело трансформировалось теперь без остановки, стремительно отращивая уродливые то ли руки, то ни ноги, а то ли осьминожьи щупальца. Его спина бугрилась от набухших мышц. Под кожей то и дело вздувались огромные желваки, похожие на личинки оводов. Порой эти гнойники вскрывались, исходя зеленовато-бурой слизью, и из них высовывались то гигантские клешни, то дополнительные глаза на ножках, то человеческие руки размером с дом, то такие же гигантские когти.

В этом бесформенном, бесконечно меняющемся и уродливом нечто уже с трудом угадывалась голова, шея и намек на громадные крылья — от нахлынувшей силы чудовище буквально распирало изнутри. Оно утробно ревело от боли, бессильно рычало, беспорядочно мотало десятками нефункциональных конечностей и время от времени жалобно всхлипывало. Пару раз даже пыталось встать, но только грузно заваливалось обратно, но при этом безостановочно росло, периодически содрогаясь в конвульсиях и издавая долгий протяжный вой.