Не прощаемся. «Лейтенантская проза» СВО

— Не здесь. Это фраза с прошлого места. Я тогда подумал об этом. Сюр какой-то.

«Купол» тушит окурок.

Вопрос Ивана «Проза» не слышит, только ответ начальника госпиталя:

— В спину, истек кровью… Они его пустого уже привезли. Мы ничего не смогли сделать. И неизвестно, ни кто он, ни откуда.

— А жетон?

— Не все его носят, — отвечает Иван и вытаскивает свой жетон поверх маскировочной куртки.

У него, как и у «Прозы», на одной цепочке с жетоном крестик.

«Купол» уходит.

— Давай я тебе почитаю. У меня есть рассказ про смерть. Короткий. Мне важно твое мнение.

«Проза» идет в машину за сборником, куда включены его рассказы, а когда возвращается, видит молодую женщину на соседней скамейке. Тени деревьев на больничной аллее немного, значит, ей тоже придется слушать. Девушка утыкается в телефон. «Проза» читает вслух три коротких рассказа.

Ивану они нравятся. После третьего «Проза» вспоминает Пушкина и Наталью Гончарову:

— Девушка, мы вас не раздражаем?

— Нет, хорошие рассказы.

— Иван, извини! — «Проза» хлопает солдата по плечу и пересаживается на скамейку к женщине.

Она — вдова комбата, который погиб, спасая своих солдат. У нее двое детей.

Глава 3 Пятисотые

— На эту колбасу даже мухи не садятся! — рекламирует закуску замполит.

Завтракают впятером: начштаба «Дрозд», зам. по тылу «Синица», зам. по вооружению «Кречет», замполит «Пустельга» — четыре подполковника и «Проза».

Еды вдоволь, можно приходить дважды — никто не откажет. Два повара управляются со всем. Гарнир — каша или макароны, всегда тушенка — трижды в день, на обед — щи. Сахара в чае, как в кока-коле, аж зубы сводит, но приходится терпеть — служат в основном молодые мальчишки, их мозгам нужна глюкоза.

Плюс печенье, пряники, лишь иногда вместо хлеба галеты. Офицеры для разнообразия меню покупают себе яйца, овощи и фрукты. Арбузы всем уже осточертели, много винограда и персиков.

— Андрей Владимирович, — осторожно начинает «Дрозд», — как тебе наш бардак? Не смущает?

— Не смущает. Везде бардак! И на гражданке тоже! — успокаивает «Проза» начштаба. — Главное — педали крутятся и велосипед едет! Худо-бедно, но едет! Не падает. Вот украинцам педали крутят американцы, а их велосипед не едет.

За одним столом с «Прозой» сидят те, кто «крутит педали» всего полка. Зам по тылу по очереди с начпродом возят на передок питание и снаряжение. Зам. по вооружению снабжает полк техникой и боеприпасами, отвечает за эвакуацию подбитой и неисправной техники в ремонт. Замполит ездит за рулем лично, возит с передка бойцов на отдых и обратно. Акция «помой яйца бойцам» — так он это называет. Начштаба единственный изнывает в штабе без права покидать его.

«Проза» выходит посидеть на крыльце, молча наблюдает, слушает. Собрал складную туристическую лопатку и ищет, перед кем ею похвастаться.

Рядом разговаривают два юных контрактника. На «Прозу» внимания не обращают. Говорят о гражданке. Один — логист, второй — экономист. Потом обсуждают бронежилеты. «Проза» прислушивается.

— Я свой «ратник» сразу выкинул, говно, а не броник, — говорит логист, — бежать пригнувшись ну никак не получается, нижний край в бедра упирается. Больно!

— А если обвес на грудь перевесить, под ногами ничего не видно, — соглашается экономист, — вот только «плитник» хрен достанешь.

«Проза» уносит в машину лопатку, садится на водительское место, опускает стекла. Решает — стоит ли погонять кондиционер или попробовать поймать сквозняк? Улитка неспешно ползет по ветке через открытое окно. Спасения от жары нет. От сортира пованивает.

Подъезжает УАЗ-«Пикап», за рулем замполит «Пустельга». Привез четверых бойцов с передка на пару дней отдохнуть и помыться.

У людей «только что с передка» особый взгляд. Они явно контужены. Говорить в состоянии только один, дедушка кавказской внешности. Остальные ищут взглядом, куда упасть и уснуть. Они даже между собой не разговаривают.

По двору бродит еще один солдат, тоже «пожилой». Он пристает ко всем подряд офицерам, ищет ПНВ на СВД. «Проза» не понимает:

— О чем он?

Замполит хихикает и расшифровывает:

— Прибор ночного видения на снайперскую винтовку Драгунова.

— Владимирович, — говорит замполит, — не хочешь со мной ночью на передок смотаться?

И косится ехидно так.

— Конечно, хочу!

«Проза» понимает, что легально его на передок не пустят. Он также понимает, что «Пустельга» проверяет его «на вшивость».

Они договариваются о встрече ночью. «Пустельга» уходит, к «Прозе» подходит голый до пояса смуглый боец.

— А вы правда про нас книгу пишете?

Сергей на год младше «Прозы», он зенитчик, «сто лет воюет». Старший техник зенитно-ракетной батареи, а так как у украинцев не осталось авиации, то все зенитчики на передке, как пехота. Сергей приехал отправлять в тыловой район последнюю «Стрелу-10». За ненадобностью.

Он рассказывает о мирных жителях. Под Киевом полк проходил районы богатых пригородов — местной Рублевки, и люди смотрели на десантников зло, ругались. Даже когда им никто не угрожал, демонстративно отворачивались к стене, подняв руки.

Сергей вспоминает: