Не прощай мне измену (СИ)

Заглядывает Тим: — Ты уже всё? Опаздываю. Рассеянно киваю и, протискиваясь мимо него, выхожу. Раньше, увидев меня в полотенце после душа, он нырял под него своими нахальными лапами, мягко гладил распаренное тело и грозился съесть, покусывая везде, где дотянется. Это не обязательно оканчивалось любовью, даже чаще не оканчивалось, просто было острое желание нежности и прикосновений, только не теперь.

Уже третью неделю мы, как однополярные магниты, не соприкасаемся друг с другом. Привычные ритуалы, конечно, остались — поцелуи при встрече, объятия во время вечернего кино, рука на пояснице, когда куда-то идем, но это всё через усилие. Как будто муж напоминает себе, что нужно меня обнять. На уровне рефлексов прикосновений больше не хочется.

Пропали его любимые странные разговоры, начинающиеся со слов: “А представляешь, скоро солнце погаснет…” или “Ты знаешь, что если у муравьёв поселяется ломехуза, то муравейник не спасти?” Всё общение свелось к обсуждению работы и каких-то бытовых вопросов. Я больше не чувствую тех невидимых нитей близости, которые с самого начала делали наши отношения особенными. В нашем “муравейнике” тоже что-то поселилось.

Самый ужас в том, что Тим этих изменений не замечает. Редкий секс теперь тоже — часть ритуала, физиология. Компания, которой в долях владеют Тим и Лёха, заинтересовала крупного инвестора. И они оба живут в офисе, закопавшись в отчётах. Муж приползает домой уставший и вырубается сразу после душа.

Через неделю нас ждёт маленький, симпатичный отель на Байкале, номер для новобрачных с панорамными окнами и захватывающим видом на озеро. Мы там должны были отпраздновать пятилетие нашей семьи, но, не сговариваясь, не поднимаем эту тему. Откровенно жду, что Тим съедет.

Когда он появляется в дверях кухни с чехлом, в который упакованы рубашка и костюм, вспоминаю, что сегодня у них корпоратив. Хороший повод познакомить инвестора с командой. Снят банкетный зал в гостинице, живая музыка, фуршет. Мне тоже нужно будет присутствовать. — Не забыла, сегодня в “Агате” в восемь? Прикрываю лицо ладонью: — Конечно, забыла. Помешкав долю секунды, делает несколько шагов ко мне, обнимает свободной рукой и утыкается в макушку: — Растяпа. Отпивает кофе из моей чашки, морщится — он не любит несладкий — “закусывает” лёгким поцелуем в губы и выходит. В такие моменты возникает иллюзия, что у нас всё хорошо.

Записываюсь к восхитительной Лере — визажисту, которая готовит нам модели к съёмкам. Она говорит, что с моей внешностью может “нарисовать” что угодно. Я зеленоглазая, русая, с короткой стрижкой на волнистых волосах. Пусть рисует шик. Хочу внимания, взглядов, восхищения, комплиментов. Хочу вынырнуть из мутной воды, в которую погружаюсь всё глубже, и подышать.

Достаю чёрный, мерцающий комбинезон из плотной, струящейся ткани. Сидит на мне идеально, обожаю его. При росте в метр семьдесят четыре ноги в нём без преувеличения бесконечные. Добавляю длинные, лаконичные серьги и стальные шпильки. Остальное сделает Лера.

Захожу в банкетный зал, здороваюсь с ребятами и ищу взглядом высокую фигуру мужа. Нахожу. Строгий костюм подчёркивает широкие плечи и узкую талию. А когда пройдёт формальная часть, и он снимет пиджак, сзади тоже будет прекрасный вид. Привычно любуюсь, ему очень идёт деловой стиль. Тим выше меня на полголовы. Часто говорят, что мы красивая пара.

Направляюсь к нему и застываю. С бокалом шампанского в руке рядом стоит та самая женщина из ресторана и увлечённо что-то ему рассказывает. Он внимательно слушает, не отрывая от неё глаз и не обращая внимания на окружающих. Не скрываясь. Господи, какая я дура!

Первый порыв — бежать. Уже разворачиваюсь к выходу, но меня замечает Лёха: — Симыч, привет! — берёт под руку и уводит в противоположном от мужа направлении, — Мы тебя ждали, иди к нам.

Глава 7

Мне очень жаль работу Леры. Если я сейчас расплачусь, то фантастические стрелки, нарисованные пигментом “Приспешница чёрного волка”, превратятся в живописные потёки, переливающиеся на щеках разными оттенками чёрного и зелёного. Собираю в себе остатки контроля и выдержки, порядком истощившиеся за последние недели.

Крепко сжимаю Лехин локоть и прошу его остановиться у фуршетного стола. Хватаю бокал игристого и дальше не представляю, что с ним делать. Тяну вверх глотнуть, но при мысли о том, что в организм попадёт хоть что-то, желудок прошивает спазм. Поставить обратно тоже не могу — надо чем-то занять дрожащие руки. Начинаю паниковать, что веду себя странно, и дёргаюсь ещё больше.

Пугаю Лёху, он давно не видел меня в таком состоянии:

— Симыч, что случилось?

Прячу глаза, там сейчас слишком много личного. В обеспокоенном голосе сквозит сочувствие. Он в курсе! Знает и жалеет. В ужасе представляют, что все остальные — тоже. Как в дешёвых мелодрамах, жена узнала об измене последней. Снова спазм. Обнимаю себя руками, проливая чёртово шампанское.

— Сииим? — забирает бокал,— Эй?

Сглатываю ком в горле и пытаюсь натянуть улыбку. Мы и так привлекли к себе излишнее внимание, не хочу добавлять пикантных подробностей этому спектаклю.