Не проси моей любви

Этот столик в самом дальнем углу возле окна, занавешенного сейчас тяжелыми портьерами, она облюбовала уже давно. Приятно было сидеть спиной к стене и, отдавая должное жареной рыбе с картошкой и луком, наблюдать за жизнью питомника доктора Шадрина, как однажды в сердцах она окрестила ферму со всеми ее обитателями. «Интровертище махровое», – высказался по этому поводу Герман. Но возражать против размещения в углу не стал. Ему было все равно.

Когда он появился в дверях – высокий, стройный, гибкий, – и помахал Норе, все головы, как по команде, повернулись к нему. Опять он привлек всеобщее внимание. Улыбнулся уголками губ, кивнул и направился к раздаточной линии.

Машинально улыбнувшись в ответ, Нора поймала на себе взгляд сидящей неподалеку Леси. Почувствовала неловкость. Вот как теперь общаться со всеми этими юными феями, которые сохли по Герману с первого дня знакомства, а он, появившись на ферме после трех лет отсутствия, взял и спутался с женщиной много старше себя. В отеле на них поглядывали, да… Нора никогда не умела накладывать макияж так, чтобы выглядеть моложе своих тридцати семи.

– Привет, Мышастик, – хрипловато произнес Герман, проходя с подносом мимо столика Леси, Даши и Влады. – Что?.. Потерпи полчасика, ладно? Нам с Норой надо пошептаться.

– Ты загорел, – заметила Нора, пока он расставлял тарелки и усаживался за стол.

– Это шутка? – Он метнул на нее хмурый взгляд исподлобья. – Сегодня худший день в моей жизни. – Отправил в рот кусок жареной рыбы, вяло, словно бы нехотя, прожевал. Поморщился. – Черт, как же выпить хочется.

– После ужина сбегаю к Лере, у нее всегда есть в запасе бутылочка красненького. Устал? Ладно, ешь… я подожду.

Но Герман, зная, что она умирает от любопытства, решил делать то и другое одновременно.

На внедорожнике Аркадия они без происшествий добрались до залива Долгая губа, где у маленького причала покачивались на воде катера и бродили ожидающие посадки трудники и паломники, разыскали руководителя группы, познакомились, задали несколько вопросов, касающихся условий проживания на Анзере, и присоединились к остальным. Леонид молчал как рыба, пряча глаза за темными стеклами очков. Слушая Германа, Нора живо представляла, как сияли на солнце его светлые волосы, растрепанные ветром, как длинные пальцы нервно теребили индейский браслет. Браслет из цветного бисера, который сплела для него Мышка Молли.

Наконец появился владелец одной из посудин, он же капитан, окинул взором всю компанию, предупредил, что может взять на борт двенадцать человек, но удастся ли попасть на Анзер, станет ясно только через час, когда по правому борту окажется валунная дамба, соединяющая Большой Соловецкий остров с островом Большая Муксалма, а по левому – вход в пролив. Рассаживаясь по местам, пассажиры хором читали акафист святителю Николаю (кто не знал, благочестиво помалкивал), а когда были отданы швартовы и включен двигатель, затянули Богородичное правило. Постепенно набирая скорость, катер отвалил от причала.

Прежде чем взойти на борт, Леонид обнял Германа и прошептал ему в самое ухо: «Если не увидимся больше в этой жизни, знай, что я тебя люблю». Герман кивнул. Оба были в курсе, что сотовой связи на Анзере нет.

После этого Герману и Аркадию пришлось еще три часа нести вахту поблизости от причала. Вдруг увиденное на входе в Анзерскую салму заставит капитана вернуться? Сидя на облупленной деревянной скамейке, они лениво отбивались от комаров и непрерывно курили, пытаясь за этими обыденными жестами спрятаться от чувства неловкости, вызванного длительным пребыванием наедине.

Аркадий не выдержал первым.

– С ума сойти. Я не знаю, о чем с тобой говорить.

– Тогда, может, не надо? – глядя на колечки табачного дыма, уплывающие к небесам, отозвался Герман.

– Он взял с собой пистолет? – спросил Аркадий после паузы.

– Какой пистолет?

– Который выбросил в море.

– А… – Герман усмехнулся. – Взял.

– Хорошо.

Еще одна пауза.

– Как ты собираешься ходить на работу? Тебе же нужно появляться там время от времени.

– Так же, как раньше.

– Ты считаешь, если Кольцов-младший теперь в безопасности, то и тебе ничего не грозит?

– То, что он теперь в безопасности, открывает мне пространство для маневра, скажем так, – подумав, ответил Герман.

– Значит, ты собираешься болтаться по острову, как ни в чем не бывало.

– У тебя есть другие предложения?

– Надо решать проблему, Герман. Решать, а не бегать как зайцы. Вы не можете бегать до конца своих дней.

– Согласен. Но я пока не знаю, каким образом Ленька собирается ее решать. И даже не знаю, знает ли он.

– Вы не говорили об этом?

Герман покачал головой.

– О чем же вы говорили, когда…

Аркадий умолк.

Герман внимательно посмотрел на него.

– Когда – что?

– Вы много времени проводили вместе.

Разговор принимал нежелательный оборот. Впрочем, это было предсказуемо.

– Возможно, ему следует уехать из России. Сменить фамилию…

– …сделать пластическую операцию, – подхватил Аркадий.

– …но это все потом. А сейчас он здесь, он не совсем здоров, и я хочу защитить его от людей, которых прислал сюда этот сатир, его папаша.

– Зачем тебе это нужно?