Не проси прощения (СИ)

Хотя Ирина не могла сказать, что совсем не понимает детей. Нет, она понимала — и частично даже разделяла их обиду. Не зря же столько лет даже фотографий бывшему мужу не отправляла. Но он и не просил! Это потом она сообразила, что Виктор, скорее всего, боялся причинить вред её здоровью одним напоминанием о себе и предпочёл самоустраниться. Но в то время Ирина не понимала, как он мог просто дать ей развод и исчезнуть. И из её жизни, и из жизни детей. Да, они сами передали через бабушку, что не желают общаться, но можно ведь было попытаться? А Виктор сдался настолько быстро, будто только этого и ждал.

Конечно, не ждал, глупо было так думать, но Ирина в то время не могла адекватно анализировать случившееся. Зато могла сейчас. И поэтому теперь иначе относилась к поступкам бывшего мужа. В том, что он любил её, у неё были сомнения — но близнецов Виктор, безусловно, любил. И, скорее всего, поначалу выжидал, пока остынут. Ещё и хотел показать, что уважает их желания. Потом надеялся постепенно растопить Макса и через него добраться до Ришки, но… не вышло.

Слишком много обид и боли. Ирина и сама не представляла, как их топить.

Наверное, так всегда и бывает — чем больше любви, тем больше боли, когда она уходит.

39

Ирина

В высокого парня с кудрявыми тёмными волосами и крупноватыми чертами лица она влюбилась сразу, как увидела на дне рождения Маши Вронской. А он сказал какую-то глупость про филфак, и влюблённость тут же съёжилась, словно цветок, который вынесли на мороз. Захотелось ответить, да так, чтобы у этого наглеца щёки покраснели! Но Ирина сдержалась, только фыркнула и ушла. Потому что с дураками связываться — себя не уважать!

А Витя потом поехал за ней в родной город. И ухаживал так, что сердце замирало. Ирина не верила, что он серьёзно, думала: просто столичная блажь, развлечение обеспеченного мальчишки. Поэтому практически до конца лета не могла решиться на что-то большее, чем простые прикосновения. А затем подумала: вот, сейчас они вернутся в Москву, и Витя думать о ней перестанет. Так, может… остаться на ночь у него в квартире? Хоть воспоминания будут…

И Ирина решилась. Ни на что не рассчитывая и не надеясь — просто хотела, чтобы её первым мужчиной стал именно этот парень, в которого она так отчаянно влюбилась. А Витя потом пришёл к ней в общагу, предложил вместе жить, с родителями познакомил…

Ирине казалось, что она попала в сказку. Её, обычную девочку из другого города, без денег и связей, хорошо приняли в семье обеспеченных и известных врачей! Она, понимая, как ей повезло, изо всех сил старалась быть для Вити самой лучшей — чтобы дома был порядок и уют, еда вкусная и сытная. Она даже медицинские книги начала читать — чтобы быть способной поддерживать разговоры в семье Горбовских хотя бы на уровне любителя. В общем, всегда — и до брака, и после — из кожи вон лезла, дабы быть идеальной женой. И Ирине казалось, что она справляется, что Витя счастлив.

А потом случился тот вечер, когда близнецы потащили её в ювелирный. В конкретный ювелирный в торговом центре у метро возле работы Виктора — Ирина там сроду не бывала. Удивилась, но Максим и Марина уверяли, что очень нужно по учёбе, одноклассница должна передать тетрадку или учебник — за давностью лет Ирина уже и не помнила, что именно они тогда ей наплели. Она всегда верила детям — сама не врала им, и они ей не врали, по крайней мере, раньше. Но в тот день всё было одно к одному…

До сих пор та сцена стояла у неё перед глазами. Как Виктор, посмеиваясь, ходит за молоденькой фигуристой девчонкой, смотрит на неё сальным взглядом и, довольный, хлопает ладонью по заднице. А потом ещё и этот жест, когда девица взяла мужа Ирины за руку…

Всё было предельно ясно и без его объяснений и оправданий в стиле «ты не так поняла». Но Виктор молчал — только глядел на них с Мариной и Максимом с каким-то первобытным ужасом. «Виноват» — было написано на лице мужа. Всю жизнь Ирина умела читать его мысли, и тот вечер не стал исключением.

А потом мир померк, и в следующий раз Ирина очнулась уже в реанимации, в окружении пищащих приборов и длинных трубочек. И понадеялась, что это всё ей приснилось… мало ли, что может сниться людям под наркозом? Но нет.

— Ты не помнишь? — осторожно поинтересовалась мама, когда Ирине дали телефон и она позвонила ей — узнать, как дети и Виктор. — Что случилось перед тем, как ты… не помнишь?

— Значит, правда… — прошептала Ирина и закрыла глаза. Сердце вновь заболело, да с такой силой, что медсестра вырвала телефон из её руки и немедленно позвала врача. А после, когда Ирина немного успокоилась, сказала, погладив по голове, словно маленькую:

— Слушай, жизнь у тебя одна. Не стоит так переживать из-за людей, которые этого не стоят.

— Одна… — прошептала Ирина, вздыхая. — Вот я эту жизнь ему и отдала…

— Теперь, значит, для себя поживёшь.

«Для себя поживёшь…»