Не проси тебя простить

Время поджимает, поэтому я ускоряюсь. На записку кладу свой личный перстень с рубином, такие мы обязаны носить на всех светских мероприятиях высокого ранга, подчеркивая свое происхождение. В кабинете практически ничего не видно, но мне знакома каждый завиток изящного кольца. Единственная ценность, которую я не могу взять с собой, потому что мне противно мое происхождение. Да и родителям будет проще придумать душещипательную историю о гибели их младшей дочери.

Ускоряясь, я быстрым шагом выхожу из комнаты и привычным маршрутом направляюсь к задней двери. Тело еще очень слабое и высокие нагрузки мне противопоказаны, но упускать единственный шанс на свое спасение не в моих правилах. Стараясь держаться как можно дальше от фонарей, я петляю по саду, наконец выходя к тому месту, которое не охватывается камерами. Не потому, что боюсь попасться, а чтобы не подставлять Артема.

Он видит меня и выпрыгивает из машины, бегом пересекая широкою дорогу. Марат приветственно взмахивает рукой из-за руля, а Ярослав бросает дружелюбную улыбку, прежде чем вернуться к наблюдению за местностью. Брат взволнованно машет мне рукой, умоляя поторопиться, но я позволяю себе последний раз оглянуться на свое родовое гнездо.

Мне хотелось бы сказать, что эти молчаливые холодные стены видели смех и счастье, но к чему заниматься самообманом? Здесь железной рукой правит тиран, который признает лишь выгоду, которую ты можешь ему принести, а не тебя, как личность.

– Клянусь, что никогда сюда не вернусь! Даже если придется жить на улице, даже если придётся продавать свое тело, даже если я буду умирать от голода. Подавись своими деньгами, папочка, и найди себе другую мишень.

Дом, ожидаемо, ничего не ответил. Окна все так же были темными и безжизненными, но мне и не нужен был никакой ответ. Я осторожно взобралась на высокий забор и спрыгнула в объятья брата, оставляя за спиной прошлую жизнь.

Глава 1

Денис. Наши дни

– Ну здравствуй, златоглавая красавица Москва. Век бы тебя не видел.

Я замираю на верхней ступеньке трапа, медленно осматривая столичные красоты. Вика молчит стоит позади меня, не мешая погрузиться мыслями в прошлое. За тридцать три года своей жизни мне удалось побывать во многих городах мира, но столица нашей необъятной страны занимала первое место в списке самых ненавистных мест планеты.

Зато Питер занимал в моем сердце особое место, прочно ассоциируясь в памяти с обожаемой мамой. Она была примой Мариинского театра, танцевала лучшие партии, пока однажды, на одном из благотворительных приемов, случайно не столкнулась с агрессивным и наглым московским бизнесменом, в которого влюбилась без памяти. Ее чувства оказались взаимны, и с той минуты они больше не расставались. Это не фигура речи, мама действительно бросила карьеру, чтобы быть рядом с любимым. Они жили на два города, не оставаясь подолгу на одном месте. Даже появление ребенка ничего не изменило в их жизни. Родители меня любили, но друг друга любили больше.

Мне приходилось подолгу жить с бабушкой и дедушкой со стороны отца, в большом унылом доме, который совсем не был предназначен для детей. Приезд родителей, роскошно одетых и красивых, всегда воспринимался мной, как праздник. Ровно до того рокового дня.

Они как раз возвращались в Москву, когда их автомобиль расстреляла группа неизвестных. Мама скончалась на месте, не приходя в сознание, а отец через неделю в больнице. Но не потому, что раны были настолько серьезными. Он уже шел на поправку, когда подслушал беседу двух санитарок и из нее узнал о гибели своей возлюбленной. После этого ему просто не захотелось жить.

Он и не подумал о сыне, который остался сиротой из-за его трусости и слабости, а ведь мне было всего одиннадцать лет. Дедушка с бабушкой не выдержали такого удара, их хоронили спустя две недели после смерти сына.

И выяснилось, что из родных у меня остался только дед со стороны мамы, действующий контр-адмирал Балтийского флота. У него не было никакого опыта в обращении с детьми, но он уволился в запас и принял нелегкое бремя опекунства. Тогда же я и уговорил его позволить мне сменить фамилию на материнскую, потому что поступок отца так и не нашел отклика в моей душе.

Дед принял на себя руководство империей отца и переехал в столицу. Ему физически тяжело было оставаться в городе на Неве, где каждая улица напоминала о единственной дочери. Я же наоборот сбежал туда, чтобы учиться в школе-интернате, как можно дальше от ненавистной Москвы. Так мы и жили, вдвоем против всего остального мира. Но дело было не только в родителях.

Десять лет назад я попытался переехать к деду, который хоть и не показывал вида, но стал потихоньку сдавать, но все испоганила одна сука, которая окончательно отвернула меня от этого города. Конечно, за эти годя мне приходилось прилетать и по делам бизнеса, и просто, чтобы навестить единственного близкого человека, но каждый раз первый глоток московского воздуха отзывался во мне горечью полыни.