Не проскочи мимо! Два кусочечка колбаски… Стоянка поезда одна минута

– А почему это ты мне в глаза не смотришь?! А, ну-ка, взгляни мне в глаза и прямо ответь – почему? – и Яна подошла к Анрею вплотную и начала бить его кулачком в грудь, вколачивая в него вопрос по слогам, – По-че-му? По-че-му? Что я такого сделала, что ты молча решил уйти? Ты хоть представляешь, сколько всего я передумала, когда ты пропал? Я даже в Ал-Чуур смоталась! И что я там узнаю? Что ты в Москве и даже мне не позвонил! По-че-му? По-че-му?

Андрея так поразили слова Яны о том, что она за ним в Ал-Чуур ездила, что он потерял бдительность и посмотрел ей в глаза. И увидел зелёные озёра, готовые вот-вот выйти из берегов слезами. «Чёрт! Опять я ей боль доставляю!» А Яна увидела его голубые, полные нежности, заботы и любви. Она потянулась к нему за поцелуем, и тут уже Андрей устоять не смог…

Они долго стояли обнявшись, чувствуя тепло друг друга.

– Ты, правда, ездила в Ал-Чуур?

– Угу! – ответила Яна, не отрывая головы от груди Андрея.

– Как же ты добралась?

– Рассчитала так, чтобы выйти с почтой. Майора Касыгбаева чуть удар не хватил, когда он меня увидел, – захихикала Яна.

– А позвонить не догадалась?

– А ты? Я-то откуда знала, что ты в Москве? Я же ужасов себе всяких нафантазировала!

– Прости меня, моя девочка, – тихо ответил Андрей и поцеловал Яну в волосы.

– Так ты скажешь, почему ты решил исчезнуть?

– Пойдём, сядем.

– Пойдём, – согласилась Яна, – а то у меня ноги подкашиваются.

Андрей тоже с трудом стоял на ногах, но вслух в этом не признался.

Они сели за стол напротив друг друга. Андрей накрыл своими ладонями ладошки Яны и начал:

– Ты – художница. Ты – в Москве.

– Но ты тоже в Москве! – перебила его Яна, которая пока не могла понять, к чему он клонит.

– Только на время учёбы, – возразил Андрей, – А потом будет новое место службы. Я – пограничник, никем другим не буду. Те условия, которые ты видела в Ал-Чууре, могут показаться раем по сравнению с теми, другими. А ты – художница. Тебе нужны выставки, поклонники, слава. Кто о тебе узнает, если ты будешь со мной мотаться по погранзаставам? (Андрей говорил так, как будто создание их семьи было дело решённым, само собой разумеющимся, хотя, ни в их переписке, ни в разговорах речи об этом не было. Интересно, что и Яна их совместное будущее воспринимала так же). Чем ты там будешь заниматься? Я на службе по двенадцать часов, а ты будешь дома одна. А ты в курсе, что ни нам, ни членам наших семей нельзя выезжать заграницу? Пока в отставку не выйду лет этак через тридцать-сорок. Как тебе такая перспектива? И ещё Юрик…

– Юрик?! Он-то здесь причём?

– Мне показалось, что между вами не всё кончено… Он тебе больше подходит. Или такой, как он – человек творческий, тонко организованный, не то, что я, – сказал Андрей и замолчал.

– Это все аргументы? – язвительно спросила Яна, – Или ещё что в рукаве припрятал?

– Все.

– Дать бы тебе по башке чем-нибудь тяжёлым, типа первого тома «Войны и мира», – темпераментно воскликнула Яна, – чтобы она на место встала, да нечем! Ещё и Юрика приплёл! «Тонко организованного» предателя! Про него я даже говорить не буду! Не достоин! А на остальное отвечаю по пунктам: без заграницы переживу, в России и без неё найдётся немало красивых мест. Чем буду заниматься на погранзаставе? Рисовать… Слава, выставки, восхищённые поклонники – это всё, конечно, здорово, но по большому счёту это всё мишура. Только время определяет, достоин ли тот или иной художник остаться в истории. И потом, наработаю на выставку, найду каким способом заявить о себе. Уж, где-нибудь интернет нарою или по почте отправлю. А что ещё буду делать? Готовить еду, убираться, ждать любимого мужа со службы. А если будет мало – пойду работать. Чем там можно заняться? Я, конечно, врачом уже не стану. Но могу… Могу… А, вот, в столовой могу работать, – пришла идея в голову Яны, когда она вспомнила, как их кормили столовской едой во время болезни, – Радисткой. Санитаркой, между прочим, тоже могу, не велика наука. Учителем могу! А, кстати, где учатся дети пограничников? Или детей вам тоже запрещено иметь?

– Нет, детей не запрещено. Отвозят в ближайшую школу каждый день или в школу-интернат на пять дней, если есть такая поблизости.

– Уф, успокоил! – лукаво блеснула глазами Яна.

Андрей не мог спокойно смотреть на неё такую – счастливую, влюблённую, с блестящими от радости глазами, захватил в плен поцелуем. А потом отодвинулся, поцеловал ладошки и спросил:

– Так ты выйдешь за меня замуж?

– Зря я, что ли, за тобой двадцать тысяч километров пробегала? – проворчала шутливо Яна, чтобы немного помучить любимого.

– У нас осталась одна минута, – серьёзно напомнил Андрей.

Ещё тридцать минут назад он был полон решимости не встречаться с Яной никогда, а теперь чувствовал, что если не получит ответ, положительный ответ, в эту же минуту, не сможет прожить и дня.

– ДА! – по-военному чётко ответила Яна.