Не просто о любви

– Послушай, неужели ты после этого еще будешь с ним разговаривать? – возмущенно спросила Людмила. – Эта скотина уже четыре года мучает двух баб, не в силах принять мужское решение, а теперь еще и на деньги тебя развел.

– Прекрати, я сама предложила этот вояж.

– Да, предложила, и он, конечно, согласился!

– Девочки, не ссорьтесь, – встрял Виктор. – Мужики не все сволочи, есть среди нас и порядочные.

– Порядочные свиньи, ты хочешь сказать? – осведомилась его жена.

– Люсик! Ты к нам несправедлива. Олеся, приглядись к местной публике, а вдруг…

– В самом деле, Леся, кажется, бармен очень даже ничего, ну-ка взгляни, – настаивала Людмила.

Олеся махнула рукой, не то у нее было настроение, чтобы флиртовать. Нет, только не теперь. Горе, конечно, не большое, но и его следовало посмаковать, чтобы хотя бы жалостью к себе подсластить горькую пилюлю предательства. Она молча потягивала виски с колой и развлекалась тем, что разглядывала вновь прибывающую публику, состоящую из отдыхающих европейцев и россиян, хотя и тут русских туристов было заметно больше, чем остальных.

Теплый вечер постепенно набирал обороты. Новые посетители все подходили и, заказав напитки, присаживались к стойке или в ротанговые кресла у танцпола. Заиграла музыка, блюз, и вскоре первые парочки закачались в такт океану, полные нежных грез и выпитого алкоголя. Звучали смех, громкая русская и немецкая речь. Люди встречали знакомых, общались, обменивались приветствиями и угощали друг друга выпивкой и новостями.

Людмила и Виктор, прижавшись друг к другу, тихонько ворковали, не замечая никого вокруг, и Олеся немедленно почувствовала себя лишней.

Честно говоря, она не была расстроена так сильно, чтобы рыдать в подушку всю ночь напролет, и то, что случилось, вовсе не стало для нее откровением. Ее отношения с Андреем, и без того непростые, осложнялись с каждым днем. В последнее время она уже не чувствовала того подъема, что помогал тянуть, что называется, лямку незаконной связи со всеми вытекающими из нее последствиями в виде ночных звонков супруги Андрея, его отсутствия по выходным и праздникам, вечных семейных кредитов и так далее. Этой поездкой она надеялась оживить угасающие чувства, прежде всего свои собственные, поэтому теперь чужое счастье ее раздражало, и тяготила мысль, что и у нее все могло быть точно так же хорошо или даже еще лучше.

Друзья наконец заметили, что она скисла.

– Леська, потанцуй, развейся, – толкнула Олесю в бок подруга.

– С кем?

– Пригласи кого-нибудь, здесь это в порядке вещей, и никто не подумает про тебя невесть что.

Олеся скривилась. Только этого ей не хватало: уговаривать жирных немцев пойти потанцевать!

– Почему немцев? Здесь разные люди, – возмутилась Людмила, – вон, гляди, – начала она загадочным тоном, – видишь, за столиком сидит молодой парень? Вполне приличный кандидат. Сын какого-то депутата. Живет здесь весь год напролет. Пригласи его. Почему нет?

Олеся повернулась посмотреть на депутатского сынка, просаживающего на курорте деньги налогоплательщиков через офшоры своего отца. Кареглазый и белозубый, он выглядел совсем юным в компании таких же друзей.

– Не в моем вкусе, – вынесла свой вердикт Олеся, – ты же знаешь, я люблю престарелых блондинов.

– С блондинами, надеюсь, теперь покончено, по крайней мере до конца отпуска. Не пора ли переключиться на брюнетов? Сделай хотя бы для одного исключение.

– И не подумаю.

– Но почему? Перспективный парень, – подмигнула Людка.

– Ты бы мне еще детсад предложила, – сердито начала Олеся, но настойчивый телефонный звонок выбил ее из разговора.

Звонила, конечно, мать. Она не могла чувствовать себя спокойно, если не проверяла Олесю по семь раз на дню. Иногда ей было что сказать, но чаще она выдумывала темы для разговора, причем эти темы всегда были проблемными. В этот раз подвели строители, и, хотя в Москве уже стояла ночь, Ирина Анатольевна не могла не напомнить дочери о том, что сейчас самое время заняться их поиском, подмосковный садовый домик явно нуждался в усовершенствованиях. Олеся давно привыкла к ее закидонам, никогда не спорила и старалась, как примерная дочь, удовлетворять любое желание родительницы, тем более что именно она сидела с Олесиным сыном, – няням Олеся не доверяла, – что бывало весьма часто по причине плотного рабочего графика. Если бы не дороговизна международного роуминга, пришлось бы путешественнице дать полный отчет о том, каким она видит идеального прораба. По счастью, денег хватило только на то, чтобы порасспросить о Ванькином здоровье и клятвенно пообещать ему самый лучший сувенир, который только найдется на островах.

Дав отбой, Олеся оглянулась. Людмила и Виктор примкнули к танцующим парочкам и, казалось, позабыли обо всем на свете, кроме друг друга. Зависть опять холодной змейкой проскользнула в Олесино сердце, но сделать вывод она не успела. Чей-то настойчивый голос вывел ее из задумчивости.

– Привет. Я тебя не разбудил?

На Олесю смотрели два карих глаза, прикрытых озорной мальчишеской челкой. Депутатский ребенок лет двадцати или около нахально плюхнулся на свободное кресло рядом.