Не просто рассказы

Вокруг царит мирная кормящая атмосфера. Стены пестреют античным орнаментом, официанты звенят посудой, а за столом напротив пожилой ирландец мочит рыжие усы в тарелке горячего супа. Рядом беседуют его товарищи, раскуривая папиросы.

Неожиданно в узком проходе между столами появляются пакеты. Целая груда розовых, голубых и желтых пакетов с яркими надписями. Они толпой шуршат мимо, бухаются за соседний столик и, к моему полнейшему удивлению…

громко вздыхают.

Оказывается, у них имеются ноги: две штуки, обутые в красные сапожки на высоких каблуках. Не успев воскликнуть: «Ух, ты!» — я подумал: «Ага!» и стал смотреть что будет дальше.

Пакеты пошевелились, устраиваясь удобнее, и скоро, словно чертик из табакерки, из-под них выпорхнула малюсенькая китаянка. Она устроилась на стуле, будто фокусник, выхватила здоровенный гаджет и увлеченно защелкала ноготками по клавиатуре.

По сравнению с поклажей, где очевидно была собрана как минимум половина товаров со всей Via del Corsо, девушка выглядела крохотной, но ещё большее очарование ее миниатюрности придавала повадка все делать чрезвычайно бойко. При этом, болтая ножками.

Отстучав по стеклу телефона неизвестный мотив, она выпятила нижнюю губу, дунула на челку и замахала официанту. Тот немедленно покинул усатого ирландца и, широко улыбаясь, произнес над гостьей: «Buongiorno!»

Неприлично кушать глазами человека (даже если это происходит в ресторане), но я с интересом продолжал наблюдать. Официант, выслушав монолог китаянки, исчез.

Ненадолго. Скоро на столе моей соседки появился бокал вина, чашка с сыром и корзинка с фруктами. Если честно, именно с этого момента я начал удивляться. Бокал-то был огромен. Его содержимое по объему не уступало половине величины самой девушки. Но почему-то смутил этот факт только меня.

Китаянка снова уткнулась в телефон и, судя по бешеной скорости, с которой бегали её пальцы, писала эсэмэску размером с «Войну и мир». А по пути и как бы невзначай, заедала и запивала написанное. Чашка, корзинка, бокал — мигом опустели.

Как в нее вошло?

Затем, не меняя позы и ритма щелчков, она проглотила тарелку зеленого салата и разделалась с порцией мясных спагетти. По-прежнему, весело помахивая ножками. А официант продолжал кормить миниатюрную гостью. С истинно итальянской грацией ей было подано очередное лакомство.

Прихлебывая уже из второго бокала, она приготовилась откушать увесистый бифштекс с варёным картофелем, развалившиеся на огромном блюде. Но как! Девчушка отложила телефон, обеими ручонками ухватилась за края тарелки и резко придвинула к ней всю себя, подавшись вперед на стуле. Я обмер с открытым ртом, а китаянка, тем временем, ловко орудуя ножом, вилкой, да продолжая весело болтать ногами, прикончила бифштекс. С неё размером!

Когда обжорка заказала тирамису и кофе, я, хоть и молча, но не удержался произнести восхищённое: «Ух, ты!»

Завершив ужин, девушка выдохнула слабое «Пфу-ф!», облизала пальчики и звонко чмокнула мизинчик. Затем легонько икнула, прихватила пакеты и быстрым шагом покинула заведение.

А я, наконец, перевёл взгляд на свой остывший кусок пиццы, невольно завидуя человеческому умению жить.

АРОМАТ ЖЕНЩИНЫ

Всякой женщине дано от бога.

Но итальянская женщина выбрала лучшее.

Рим, Veneto, майский вечер.

Я вдохнул кофейный аромат…

В этот момент ОНА шла мимо.

Неумолимая строгость её фигуры, подчёркнутая струящимися, как небесная бирюза на восходе солнца, складками одежды, остановила мою руку с чашкой на пути ко рту.

А походка!

Скользящие, плавные движения, похожие на невесомые взмахи крыльев мотылька. И каждое завершено отчётливым, будто выстрел, стуком каблучка.

Прижимая к бедру изящную сумочку одной рукой, другой она держала телефон возле уха и о чём-то нежно ворковала. Без сомнений, Бетховен переписал бы лунную сонату от первой до последней ноты, услышав бархатные, рассыпчатые звуки её чувственного голоса.

Запах римского вечера ожил ошеломительным ароматом духов, разговоры за соседними столиками угасли, словно пламя свечи в дыхании ветра. Сердца мужчин замерли.

Итальянка проплыла мимо, и мягкий, искрящийся шлейф восторженного шёпота потянулся ей вслед…

Мимолётное прикосновение чуда.

Лишь минуту спустя я скосил подёрнутые пеленой глаза на чашку кофе, забытую в руке, опустил её обратно на блюдце и остался сидеть с блаженной улыбкой до самых сумерек…

ДЯДЯ ЛЁША

Раскаленная буржуйка гудела резво, плевалась искрами и грела так, что жар доставал до самых костей. Гаражная каптёрка переполнилась теплом и клубами табачного дыма. Дядька сидел на топчане, курил ядрёную самокрутку и время от времени, поглаживая седую бороду, тяжело вздыхал. Вовка расстегнул ворот застиранной рубахи, закатал штаны до колен и уселся рядом. Оба смотрели на отблески огня.

— Дядь Лёш, может дров притащить?

— Сойдёт и так.