(не) просто сосед

Полина вцепилась в его руки, пытаясь отодрать от своего горла, но они были жёсткие, как железо, как камень или кольца удава. Извивалась, пытаясь выгнуться, сбросить его с себя… Кажется, сучила ногами… Кажется, пыталась выцарапать ему глаза… Кажется, звала на помощь… А может, и нет, потому что слышала только свои хрипы — такие громкие, что, не было больше ничего кроме них, даже того, что выкрикивал, корёжась от безумной ярости муж. А потом и хрипы стихли, в груди невыносимо заболело, и…

Глава 32

…Что-то гудело, как колокол, словно призывало: «Слушай меня!» Заставляло тянуться к этому гулу, выискивать его в чёрной пустоте. Адское усилие! Оно раскалывало голову, разрывало грудь жаром — всё сильнее и сильнее, пока не щёлкнуло что-то в мозгу и, преодолевая немоту и слабость, Полина не вцепилась ватными руками в своё горло, заскребла по нему ногтями, словно это могло помочь дышать. Вдох, ещё… Кашель. Снова вдох. В голове всё яснее, но ощущение, словно шея в тисках. Больно в груди. Везде больно.

Реальность рваными, мутными кусками пытается собраться в пазл. Качается, кружится. Снова рассыпается. Пока непонятно что к чему, но кожа уже чувствует и движение воздуха, и прикосновения. Чьи-то руки. Теребят её щёки.

— Полина… Полина… — голос зовёт, словно откуда-то издалека, но она вдруг понимает, что именно он и есть тот самый путеводный гул, на который она всплыла из немой пустоты.

Сфокусировала взгляд на склонившемся над ней лице и совсем перестала понимать… Руслан. Раслан?!

— Что произо…

Не успела договорить — он подхватил её, прижал к себе. Зашептал исступлённо:

— Слава Богу! Слава богу…

А она растерянно заскользила взглядом по стенам своей спальни и всё вспомнила — и ссору, и как летала тут, словно тряпичная кукла, как задыхалась в тисках мужа. В сердце тут же ударила паника.

— Где… — затрепыхалась, выбираясь из крепких объятий, — где Маруся?!

— Чшш… Тихо, тихо… — зашептал Руслан и, отстранив её от себя, заглянул в лицо: — Ты как?

— Где Маша? Где… Марк?

И Руслан кинулся вдруг куда-то в сторону, присел за кроватью… И тут же, зажмурившись, тиранул ладонью лицо, и обречённо уронил голову. Полина переползла на край кровати, слегка свесилась вниз… И задохнулась, зажимая рот руками. На полу, между туалетным столиком и кроватью лежал Марк. Таращась в потолок. Не моргая. Не дыша.

— Мамочка-а-а… — тоненько плача позвала Маша. — Мамочка… — Она, нарушив все запреты, всё-таки вышла из детской и шла теперь в спальню.

Полина рванулась к ней, голова закружилась, занесло. Руслан не дал упасть, подхватил её на руки, осторожно опустил на кровать.

— У тебя лицо в крови. Испугается ещё… — бесцветным голосом предупредил он и, достав свой платок, осторожно вытер ей под носом и на губе. — Лучше бы умыться, конечно…

— Мамочка, — показалась из-за угла коридора Маша, — мамочка, мне страшно!

— Не надо ей сюда, — шепнул Руслан и помог Полине встать. — И это… Полицию бы вызвать, а я без телефона.

— Может, всё-таки скорую? — почти умоляя, шепнула Полина.

— И скорую тоже. Для тебя.

— Мамочка! — радостно воскликнула Маруся и, протянув ручки, кинулась навстречу Полине.

Она шагнула к ней, через силу улыбаясь, обняла:

— Я здесь, котик! Я с тобой.

Маруся настороженно замерла, разглядывая Руслана.

— А где папа?

— Ему надо отдыхать, он же болеет, — снова улыбнулась Полина и прикусила губу. Хотелось выть от отчаяния, заламывать руки или просто исчезнуть вдруг, пока этот кошмар не закончится… Но приходилось беззаботно болтать и врать. — Скоро к нему доктор приедет, а мы пока мультики посмотрим, да? — и потянула Марусю в зал.

— Полин… — едва слышно окликнул её Руслан. Она обернулась, но почему-то не смогла поднять на него взгляд. — Прости.

— А я тебе давно говорила, поставь на окна решётки! — снова и снова шипела тётя Валя. — Говорила, наплачешься? Говорила! Вот и получай теперь!

А Полина и вопросы оперативника-то понимала только со второго — третьего раза, а про окна и вовсе… Причём здесь решётки, вообще?

Одним ухом прислушивалась к звукам из детской, где Марусе опять пришлось отсиживаться в наушниках и с планшетом, а другим ловила каждый шорох из спальни и коридора.

Народу, не считая двух поняты́х: тёти Вали и мужчины с восьмого этажа, было много. Ходили не разуваясь, переговаривались, даже перекрикивались из комнаты в комнату, бесцеремонно, не таясь. Подумаешь, покойник в доме. «Бытовуха». Дело житейское.

Пару раз её подзывали в спальню, что-то спрашивали, записывали с её слов… Она же, попадая туда, вообще переставала соображать. С одной стороны — Марк под простынёй… и это не укладывалось в голове, хотелось биться ею об стену, чтобы проснуться! А с другой — Руслан в наручниках… и это было безумно, до оторопи страшно.