Не просто убить…

Выйдя из палатки, Шамиль присел на корточки, наломал веток и запалил костерок – никто из его людей не посмел напомнить ему, что огонь может выдать их стоянку. Он сидел, ломал ветки, подбрасывал их в прожорливый огонь и думал, что месть – благородное чувство. Расправа над подонком – единственное дело, которое осталось не выполненным Шамилем в его войне против страны, которая его обманула. Убив ублюдка, он закончит свою войну… Навсегда…

Глава 3

– О, мамочка! Мама! – Лариса заламывала руки и глядела заплаканными глазами в исписанный фресками потолок. – Он убил его! Убил моего зайку!

Вдруг Лариса оборвала стенания и воззрилась на вошедшего в холл высокого, степенного, седоволосого мужчину. Мужчина был в идеальном сером костюме-тройке, белоснежной рубашке и цветном галстуке. На мизинце холёной руки блеснул золотой перстень крестного отца – насмотревшись в своё время саги о всесильной коза ностра, Иван Данилов построил свою «организацию» наподобие сицилийских преступных сообществ. Поклонения требовал такого же, как в голливудских киноэпопеях.

– Папа! – взвизгнула Лариса. Она бросилась к мужчине, рыдая и вытирая глаза носовым платком, порываясь сказать ещё что-то, но слёзы душили и не давали говорить.

– Дочка. – Мужчина властно и строго сжал плечи Ларисы, отстранил от себя, тряхнул. – Успокойся. В чем дело?

– Папа, Савва убил моего зайку! Убил! – Лариса готова была вновь впасть в истерику, тряся рукой и указывая за диван.

«Крёстный отец» разглядел окровавленный трупик кролика, того самого, который был любимцем дочери. Гадкая выходка Савватея требовала строгого разговора с зятем.

– Он раздавил его случайно?

– Нет! Специально! Всё из-за проклятой потаскухи Балаян! Он приехал взбешенный домой, велел расправиться с нашим садовником, а потом убил – затоптал моего бедного зайку.

– Хм, – задумался «дон» Данилов. Велел дочери: – Успокойся. Я поговорю с Саввой. Где он?

– В своей проклятой газете!

Отец Ларисы вышел на крыльцо, поманил к себе одетых в строгого покроя костюмы дуболомов, жующих жвачки подле старинного дорогущего лимузина.

– Борис, Гога, поезжайте в редакцию и привезите сюда ублюдка Савву и его сучку Балаян!

Дуболомы, без лишних уточнений, дружно погрузились в лимузин и покатили прочь… Через четверть часа Савватей Суев, пачкая свои белые брюки, ползал на коленях перед «крёстным отцом».

– Папа! Я всё объясню!

– Савва, ты дурак, – строго вещал «крёстный отец». – Мою дочь ты променял на жалкую шлюху. Ты заставил меня усомниться в тебе.

Лола Балаян, гордо стоявшая тут же, удерживаемая за плечи здоровенным двухметровым Борисом, дернулась, как от пощёчины.

– Я не шлюха! Я порядочная женщина. У меня есть муж, и я храню ему верность.

Данилов, усевшись в кресло, на слова Лолы взмахнул своей узкой ладонью:

– Замолчи, женщина! Я не верю ни одному твоему слову. А тебе, Савва, я покажу, как следует обращаться со шлюхами. Уложите её на стол.

Лола взвизгнула.

Бандиты, невзирая на её сопротивление (а она выла, царапалась, пиналась и плевала им в лицо), уложили её на чистый письменный стол (дело происходило в кабинете), развели в стороны ноги и задрали платье, обнажив соблазнительные белые трусики.

Савватей застонал от желания. Проклятая Лола! Эта аппетитная загорелая зеленоглазая малышка сводила его с ума.

Данилов был спокоен. Он шевельнул одним только пальцем.

Дуболом Гога, гадливо улыбаясь, извлёк из кармана своей жилетки пинцет и показал его всем.

– Не делайте этого! – завизжала Лола. – Пинцет не стерилен! Вы меня заразите! Я сама… Сама её достану.

Данилов милостиво кивнул.

Лолу отпустили. Она села на столе, брезгливо глядя на Савватея, запустила тонкие пальцы себе под трусы, покопалась там секунду и вытащила адскую машинку. Савватей содрогнулся и передёрнул плечами – старые воспоминания о болезненном действии этого механизма оказались живы и очень реальны. Кровь в венах стыла от мысли, какой страшной пытке он мог подвергнуть себя, если бы в порыве страсти неосторожно проник в лоно Лолы своим членом.

Савватей ещё раз передёрнул плечами.

Лола снова посмотрела на него с презрением и швырнула машинку в Савву. Он едва успел увернуться.

Лола покорно улеглась на стол и развела ноги в стороны, готовая принять в себя любого.

– Я же говорил, что она шлюха! – заявил Данилов. – Ты зря думаешь, Лолита, что я велю своим телохранителям овладеть тобой. Секса не будет! Ты не будешь резвиться на моих глазах.

Борис и Гога разочарованно засопели.

Лолита удивлённо повернула голову.

Данилов рассматривал свой перстень на мизинце.

Савватей пополз на коленях к тестю:

– Папа, позволь мне опустить эту шлюху. В назидание.

– Савва, ты не просто дурак. – Данилов говорил монотонно. – Ты идиот. Ты полный придурок. Ты смеешь думать, что я позволю тебе, на моих глазах, изменять моей дочери? Я чту семейные традиции. Русский мужчина без семьи – ничто. У него должны быть жена, дети, и он должен посещать церковь. Хотя бы изредка… Когда, Савва, ты был в церкви?

Савватей ошалело оглянулся на не менее ошалевшую от всего Лолиту.

– Я…