Не просыпайся

Как ни абсурдно звучали обвинения Алекс Тейлор, с ними следовало разобраться. Грегу не раз приходилось слышать подобные объяснения, в основном от арестованных людей, которые упорно твердили, что невиновны и что виноват кто-то другой, а бывало, еще и валили всё на слышанные ими голоса и виденных ими призраков. Когда Тёрнеру присвоили звание сержанта уголовного розыска, его послали в дом, где умерла четырнадцатилетняя девочка. Ее тело, залитое собственной кровью, покрывали птичьи перья. А отец девочки сидел в кресле и, поглаживая бледную кожу дочиста ощипанного попугая, объяснил, что перерезал дочери горло по наущению своей любимой птицы.

Сначала Алекс Тейлор говорила всем, что ее похитил некто, выдающий себя за врача, а потом – что тот же самый человек убивал этих женщин. Но прошлой ночью, вернувшись в отделение неотложной помощи после попытки убедить их в том, что ее опять поместили в какую- то операционную, обездвижев с помощью анестезии и проколо́в ей голову скобами, она упорно твердила имя этого другого доктора.

Уж слишком притянутой за уши казалась ее история, чтобы быть правдой.

Медсестра направила Тёрнера к открытой внутренней двери в кабинет, где он и увидел этого гинекоголога за письменным столом, – она читала какие-то записи, прикусив зубами кончик ручки. Темноволосая и очаровательная на вид, доктор Филдинг была, очевидно, занята делами. Когда полицейский представился, она лишь мельком взглянула на него.

На ней был обычный хирургический костюм и спущенная на шею лицевая маска. Объясняя, почему ему понадобилось поговорить с ней, Грег пристально следил за ее реакцией. Ее голова резко поднялась, а на лице отразилось явное изумление, особенно когда он упомянул, что доктор Тейлор считает ее настоящей убийцей.

Сильно побледнев, Филдинг с трудом вздохнула.

– С чего вдруг она так сказала? Я ведь даже не знаю ее. То есть мы не знакомы близко. Почему же она так сказала? Невероятно… Кажется, я сейчас расплачусь.

Явно расстроенная, врач взяла стакан воды и судорожно глотнула. Кончик ручки опять ненадолго исчез между ее губами. Грег понял, что это привычка, заметив на столе и вторую ручку с пожеванным кончиком.

– Почему она могла сказать такое? – вновь повторила Мэгги. – При чем тут я? Ничего не понимаю… Должна ли я давать какие-то показания? Доказывать, что я этого не делала?

– Да, придется, – подтвердил Тёрнер, кивнув. – Нам понадобится выяснить, где вы были и что делали в определенные дни и часы.

– Боже мой! Все так серьезно… Мне действительно придется отвечать? Что там я сделала, по ее словам?

– Она заявила, что вы похитили ее и пытались убить, – не сводя с нее взгляда, спокойно ответил инспектор, – что вы убили двух других женщин, а сегодня ночью опять пытались убить ее.

Глаза доктора Филдинг мгновенно потускнели, и он заметил, что она с трудом дышит, пытаясь прийти в себя.

– Прошедшей ночью… – напряженно произнесла Мэгги. – Прошедшей ночью я работала. Моя смена началась в девять вечера, и, как вы видите, я все еще здесь. У нас выдалась очень трудная ночь. Три кесаревых сечения, в одном случае мы приняли близнецов, и еще одна женщина с послеродовым кровотечением. Она умерла. Это была ужасная ночь… А теперь еще такие обвинения…

– Так вы не выходили отсюда целую ночь?

– Да, – уверенно ответила Мэгги, – я работала здесь. В этом кабинете. В операционной палате. Проводила интенсивную терапию, контролируя состояние пациентки. Вы хотите, чтобы я собрала персонал, видевший меня здесь прошедшей ночью?

– Пока нет. Если доктор Тейлор будет настаивать на своих показаниях, тогда мы возьмем показания.

На ресницах Филдинг повисли слезы, и она быстро взяла салфетку.

Дав ей немного успокоиться, Грег продолжил:

– Доктор Коуэн сообщила мне, что именно вы обследовали доктора Тейлор, когда ее доставили в отделение «неотложки» пару месяцев назад?

– Верно. – Мэгги, явно подуспокоившись, вынула ручку изо рта и ответила уже менее взволнованно: – Тогда также дежурил Том Коллинз. Странная получилась ситуация…

– А с тех пор вы видели ее?