Не провоцируй босса, опасно! (СИ)

— Ну, мы, женщины, непостоянные в своих желаниях. — Отшутилась я, кокетливо пожав плечами. — Но хочу сразу предупредить, что легко нам не будет. Так что готовься на первых порах к трудностям. Мальчик пережил стресс и потерял веру во взрослых, придётся это исправлять. Но не сюсюкать — иначе ещё хуже сделаем. Всё с разговорами, закончили, делай чай с ромашкой, ему упокоиться нужно.

Кирилл ещё с минуту на меня смотрел, затем тряхнул головой, словно пытался стряхнуть наваждение, и пошёл заваривать чай.

Когда мы зашли в комнату, Рома всё так же держал котёнка и успокаивал его. Этот малыш сейчас для него является спасительной соломинкой, он помогает мальчику не впасть в истерику.

— Давай своё сокровище, его покормить нужно и придумать, куда поставить лоток на первое время...

— В туалете ставь, — сказал, как отрезал, Кир. — Как поест, нужно сразу его миску мыть, чтобы запаха не было.

— Хорошо. — Попытался подорваться с кровати мальчик. — Только если я уеду, кто будет за ним ухаживать? Как я понял, туда животных не берут.

— Рома, — тяжко вздохнув начал Кир, — мы тут с Соней переговорили и пришли к выводу, что не против тебя забрать к себе. Если, конечно, у тебя нет родных. Вернее, мы хотим, если ты не против этого. Ты меня уже знаешь, а так неизвестно, сколько будешь жить в неведенье, кто там тебя усыновит. Как ты на это смотришь?

***

Рома пристально посмотрела на меня, потом перевёл взгляд на Соню, та тепло ему улыбнулась. Он сел опять на кровать и, нервно теребя покрывало, принялся обдумывать наше предложение, смотря в пол. Затем робко приподнял взгляд и чуть слышно:

— А я вам не помешаю?

— Нет, Ром, не помешаешь. — Подошла к нему моя женщина, взяла его руку в свою и, поглаживая её, продолжила: — Но сразу скажу, первое время будет тебе нелегко, могут возникнуть недопонимания. Ты, главное, не молчи, а говори нам, чтобы мы поняли, что тебя беспокоит. Хорошо? Все вместе мы всё преодолеем.

— Ну так как? — решил я подтолкнуть его к ответу, за что получил строгий взгляд от Сони.

— У меня никого нет. И я… — замолчал, но тут же собрался и на одном дыхании выдал: — не против. Вас я хоть знаю, а также известно, кто оплачивал мне вкусности, что баба Клава покупала. Единственное, я боюсь, что могу вам надоесть. Если так случится, не возвращайте меня в приют, я буду на улице жить, или в подвале. У вас же в доме есть подвал?

Охренеть, ну и мысли у пацана! С такой надеждой спрашивать о таком… Слов даже не могу подобрать, как это назвать.

— Ром, — сжимает в ладони руку мальчика Соня, — ты станешь членам нашей семьи, а своих никто не бросает, даже если и ругаются между собой. Не знаю, как у других, у нас такого не будет. Хотя… вот тебе пример: ты с Угольком так поступил бы, если бы он, допустим, набедокурил?

— Нет, конечно.

— Вот! — подняла палец Соня. — А это всего лишь кот, а ты человек. Так что забудь про подвал и житье на улице. У тебя будет своя комната, и ты сам будешь её обустраивать. Но для начала придётся поехать в приют, а когда окажешься там, просто знай: мы с Кириллом всё сделаем, чтобы ты быстрее вернулся к нам и Угольку. Более того, я буду приезжать и фотоотчёт про пушистого привозить.

— Почему? — растерянно спрашивает.

— Потому что ты, я и Кирилл скоро станем семьёй, нужно только с кое-чем разобраться.

— С бюрократией?

Я чуть не рассмеялся, насколько у него сейчас было забавное выражение на лице.

— Ага, с ней самой, — подтвердил, что он в верном направлении мыслит.

Смотрю, у Ромы глаза заблестели, он заморгал.

— Кирилл, нужно ужин приготовить… — показывая взглядом на дверь, выпроводила меня будущая жена.

Ха! Сама себе приговор подписала, сказав, что мы семья. Если честно, я немного другой реакции ожидал.

***

— Ром, если хочешь поплакать, не стесняйся, это иногда лучше, чем держать в себе.

Мальчик на меня посмотрел, и дрогнувшим голосом ответил.

— Отчим говорит, что только девочки плачут.

— Твой отчим не тот человек, кого слушать нужно. Плачут все, даже мужчины, особенно дети, это нормально. Иногда это действительно необходимо. Но я могу выйти, чтобы не смущать. А ты дай волю чувствам, потом умойся и спускайся к нам в кухню, иди на звук голосов. Поверь, тебя никто не осудит, если поплачешь немого. А теперь дай я тебя обниму, чтобы ты почувствовала тепло и знал, что мы тебя ждём внизу. — Мальчик позволил себя обнять, но руки держал по швам. Понятно, его мама этого не делала, значит, случай ещё более запущенный, чем я предполагала. — Я пошла, — отстранилась от него. — Ждём тебя внизу.

Я не просто так сказала, чтобы спустился, он должен учиться передвигаться по дому самостоятельно, так, шажок за шажком, и привыкнет не чувствовать себя гостем.

— Сонь, ты же понимаешь, что мы должны пожениться? — сходу начал мой, стоило мне войти в кухню.

— Понимаю. Но…

— Начинается! Какое ещё «но»! — взвился мой.

— Мы поженимся, и чем скорее, тем лучше. Но наш брак будет считаться фиктивным до той поры, пока я кое-что тебе не расскажу.

— Может, сейчас это сделаешь? — принялся он напирать на меня.