Не пытайтесь это повторить

Остаток дня я провела за каталогом, хотя мысли мои были далеко. Пальцы стучали по клавиатуре, глаза пялились в экран, а на самом деле я превратилась в один сгусток боли и тоски с воплем: "Где ты, Лекант?!"

Наступил вечер. Я позвонила своим родителям и сказала, что иду с Димой Санниковым развеяться в театр. Мама осторожно переспросила насчет театра, но я твердым голосом дала ей понять, что она не ослышалась.

Театральная студия "Маска" располагалась в фешенебельном районе нашего города. Здесь было полно кафе, ресторанов и богатых магазинов. И заправляли тут гномы.

— Слушай, — спросила я Диму, чтобы хоть как-то заполнить исходящую от меня мертвую тишину, — а в театре тоже играют гномы?

— Нет.

— Просто я подумала, что раз это гномский квартал…

— Тут арендная плата ниже. Вот Валерьян Борисыч и снял здесь подвал под студию.

— Мы идем в подвал?

— Да. Там знаешь как здорово!

— Не сомневаюсь.

Наконец мы остановились у кованой двери. Возле нее маячил охранник.

— Ваши билеты!

Дима протянул ему билеты.

— Добро пожаловать на премьеру!

Дверь перед нами распахнулась, и я увидела кабину лифта.

Мы вошли в нее, дверь за нами закрылась. Лифт поехал вниз, и ехал долго.

— Какой же глубины этот подвал? — изумилась я.

— Не знаю, — пожал плечами Димка. — Известно только то, что его гномы выкопали.

Лифт остановился. Двери разъехались в стороны, и перед нами бледно-серой дырой замаячил коридор, украшенный факелами с люминесцентными лампами. Мы медленно пошли по нему. Здесь было много паутины, к стенам привалились скелеты в лохмотьях, и вообще антураж был самый что ни на есть готический. Коридор закончился дверью. Но перед ней стояло кресло с высокой резной позолоченной спинкой, а в кресле сидел весьма пожилой и представительный вампир. То, что он вампир, а не зомби или оборотень, было ясно по его глазам и шикарному камзолу, расшитому черными и белыми шелковыми нитками.

— Приветствуем вас, маэстро, — произнес Дима, изящно кланяясь и слегка подталкивая меня к тому же. Я не стала чваниться и поклонилась. А когда подняла голову, то увидела, что никакого кресла и сидящего в нем вампира нет и в помине. Просто видение.

— Это главный режиссер театра, — почти благоговейно сказал Дима. — Вернее, его привидение. Он здесь всех так встречает. Надо ему поклониться, и тогда двери в зал откроются.

— Замечательно. Только смотрю, что-то никто особо не ломится в эти двери на просмотр спектакля. Не сказала бы, что "Маска" популярна среди местного населения.

— Популярна, популярна. Просто все уже внутри. Мы запаздываем. Идем.

Дима толкнул двери руками, и те легко распахнулись. Меня сразу накрыл шум сотен перешептываний, легкого смеха, покашливания, шуршания бумаги. В зале было темно, поэтому я не видела, сколько именно там людей, но чувствовалось, что немало. Я также уловила запах полудюжины зомби и пришла к выводу, что театр действительно популярен. Ни одного среднестатистического зомби не заманить на какое-нибудь общественное мероприятие, они до безумия стеснительны. А уж если пришли на спектакль, значит, оно того стоит.

Мы с Димой, пару десятков раз извинившись, пробрались на свои места и сели. Полуосвещенная сцена была прямо по центру перед нами. Она не закрывалась классическим занавесом, видимо, это был еще один признак модерновости театра.

— Сейчас начнется, — возбужденно сказал Дима и взял меня за руку. — Ой, Тийя, а почему у тебя такие руки холодные?

— Потому что я мертвец, если ты помнишь, — ледяным тоном сказала я и отняла у него свою руку. — Во мне нет крови, которая согревала бы организм. Надеюсь, сей факт внушит тебе здоровое отвращение ко мне. А то ты мне уже все уши пропирсинговал своей любовью.

— Что сделал?

— Проехали. И где же актеры?

Тут на сцену, словно отвечая на мой вопрос, вышла девочка лет шестнадцати, одетая во все белое, словно рождественский ангел. И прочитала:

На знамени моем — Господь

И лилий полевых невинность.

Скажи мне, страждущая плоть,

Что ты еще сумеешь вынесть?

Турель, Патэ и Орлеан,

Я с вами — кровью, пылью — с вами.

От Господа мне голос дан,

И знание мое, и знамя.

Дай Бог мне в эту землю лечь,

Случайным рыцарем убитой.

Как жаль, что королевский меч

Мне не поможет в этой битве.

Покуда час мой не пришел,

Не сыгран акт последний драмы,

Я буду видеть белый шелк

Моей небесной орифламмы.

И — девушка растаяла.

— Первое привидение! — прокомментировал Димка.

— Слушай, — шепнула я ему, — я терпеть не могу тех, кто комментирует телепередачи и театральные постановки. Поэтому заткнись, сиди и смотри. И не мешай мне.