Не расстанусь с Ван Гогом

– На каком основании? – удивилась Ната.

Прокурор достал из кармана какую-то бумажку.

– Вот постановление. – Помахал ею в воздухе и продолжил: – Поскольку с ордером вы ознакомлены, представьтесь, пожалуйста.

– Я не понимаю… – пробормотала Ната.

Но человек в кашемировом пальто не обращал на ее возражения никакого внимания.

– Вы – хозяйка квартиры Гурова Наталья Алексеевна? Предъявите ваши документы. Кстати, Гурова – это ваша настоящая фамилия?

Прокурор повернулся к Холмогорову:

– И вы тоже предъявите документы.

– Да я здесь случайно… – начал Саша, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног.

Холмогоров растерялся, ничего не понимая. То есть он понял кое-что, но пытался убедить самого себя, что ошибается. И вообще все это какая-то ошибка: возможно, эти люди направлялись в соседнюю квартиру, где проживают какие-нибудь преступники. Но тогда откуда им известно, как зовут Нату?

А работник прокуратуры прохаживался по прихожей и даже заглянул в столовую, посмотрел на барную стойку и на бутылку «Курвуазье». При этом продолжал говорить, говорить…

– Сейчас будут приглашены понятые, и мы приступим к досмотру квартиры. А пока, как требует инструкция, я обязан спросить, есть ли в квартире предметы и вещи, запрещенные для хранения: оружие, наркотики… А также не принадлежащие вам предметы, переданные на хранение третьими лицами, в частности, произведения искусства, золото, антиквариат, крупные суммы в иностранной валюте…

Ната обернулась и бросила на Холмогорова быстрый взгляд. Старший советник юстиции заметил это и обратился уже к Холмогорову:

– Нет?

Прокурор с минуту смотрел на Сашу, потом перевел взгляд на хозяйку квартиры.

– Вы мне не ответили, Гурова – это настоящая ваша фамилия? И не меняли ли вы свою фамилию, чтобы уйти от ответственности по совершенному ранее преступлению?

– Что за бред? – возмутился Холмогоров. – Все это ни в какие ворота не лезет! Я, пожалуй, пойду…

– Всем оставаться на своих местах! – почти крикнул старший советник юстиции.

А Саша и не смог бы никуда уйти – он не ощущал собственных ног. Он чувствовал не ноги, а огромную тяжесть, словно к каждой ступне прицепили нечто многотонное. Перед глазами все расплывалось – стены, диваны, барная стойка. То, что происходило сейчас вокруг него, происходило не с ним, а с каким-то другим человеком, казалось ночным кошмаром, от которого хочется убежать, да только ноги не двигаются. Такого не может быть в реальности! Надо поскорее забирать картину и скрываться, надо срочно бежать отсюда… А как незаметно забрать картину? Или что, забыть о ней, бросить? Невозможно! Допустим, сам он уйдет, скроется как-нибудь, но ведь миллионы, многие миллионы долларов останутся здесь. Здесь останутся все его мечты и надежды. И если «Едоков картофеля» унесут, то унесут и его мечты…

Прокурор продолжал говорить, а остальные пришедшие с ним неспешно рассредоточивались по квартире. Эксперт, не снимая обуви, прошел в гостиную и радостно воскликнул:

– Вот она, картина!

Он произнес эту фразу с акцентом, но его поняли прекрасно, и оба полицейских бросились к нему.

– Вот «Едоки картофеля», – говорил эксперт, – произведение кисти гениального Ван Гога. Именно эту картину я видел у госпожи Черкашиной в доме, картину, которая была похищена оттуда неизвестным лицом, о чем свидетельствует поданное в полицию заявление и протокол, подписанный госпожой Черкашиной.

Старший советник юстиции посмотрел на Холмогорова:

– Никто из присутствующих не хочет сделать никакого заявления?

Саша как-то неопределенно потряс головой.

– Вы? – обратился к нему прокурор. – Вы не знакомы случайно с госпожой Черкашиной?

– Я? – зачем-то переспросил Холмогоров. И брякнул: – Нет. То есть нет в том смысле, что не хочу делать никакого заявления. Однако если речь идет о госпоже Черкашиной, моей бывшей жене, то хочу заявить, что давно не живу с ней и не встречался…

– Но вы же ее посещали.

– Я?.. Ну да, – признался Александр, – посещал как-то, но не в интимном смысле.

– Никогда не видели у нее картины Ван Гога?

– Какого Ван Гога? Вы что, уважаемый старший советник, откуда у Нади Ван Гог? Она же не в музее живет. Ха-ха-ха!

Но смех не получился. Смех прилип к гортани Саши, и вместо него наружу вырвался надсадный кашель.

– То есть вы уверяете, что никогда не видели у нее представленной здесь картины?

«Едоков картофеля» поднесли совсем близко, Холмогоров отворачивался в сторону, чтобы не смотреть на полотно. Но потом сообразил, что притвориться слепым не получится.

– Ну, висела на стене ее квартиры какая-то жалкая копия. Я особенно не вглядывался – мазня и мазня.

– А эта картина как здесь оказалась?

Саша пожал плечами и обернулся к Нате:

– Наточка, откуда у тебя эта картина?

Та усмехнулась и ответила с показной веселостью:

– А это ты ее принес, дорогой.

– Ладно, – махнул рукой старший советник юстиции, – сейчас будем составлять протокол.

Холмогоров снова потряс головой, пытаясь изобразить несогласие с процедурой. Потом уставился на эксперта.