Не размениваясь по мелочам

– Вовсе нет. Мне за тебя горько. А ребенок ты, потому что рассказываешь обо всем по-детски эмоционально. – Он провел рукой по ее закрученным в пучок волосам, и Лесли правда почувствовала себя малышкой, которую опекают и балуют. – Лесли, – пробормотал Рассел. – Моя Лесли…

Моя… Лесли и предположить не могла, что столь простое слово, произнеси его так, как это сделал Рассел, может прозвучать как объяснение в любви. Или клятва до конца своих дней помогать и поддерживать. Ошеломленная, она вдыхала аромат его одеколона, слушала стук его сердца и не знала, что делать. Вскочить со скамьи и снова помчаться по залитому солнцем полю? Все-таки посмеяться или поплакать? Либо обхватить Рассела руками и крепко обнять, чтобы эти минуты остались в памяти обоих до конца дней…

Она почувствовала толчок в колено и взглянула вниз. У ее ног сидел сеттер.

– Томми! Я и не заметила, как ты подбежал. Дай-ка лапку, дружок. – Пес послушно протянул лапу.

Рассел засмеялся.

– Где это его научили? У вас или дома?

– У нас, – ответила Лесли, гладя собаку по голове. – У него хозяин бизнесмен, слишком занят, но щедро платит. Чтобы мы как следует воспитывали его пса и получше кормили.

– Том… – пробормотал Рассел, и Лесли, отчетливо услышав в его голосе боль, взглянула ему в глаза. – Забавно, – сказал Рассел.

– Что забавно? – удивилась Лесли.

– Точно так же зовут моего сына. Получается, пес, вы с ним тезки.

Он сказал об этом спокойно и с грустью. Лесли следовало притвориться изумленной, воскликнуть: «У тебя что, есть сын?». Или что-нибудь в этом роде, но она знала, что ее голос прозвучит неестественно, и ни в чем не желала Расселу лгать.

– А дочку? Как зовут ее? – осторожно поинтересовалась она.

– Шелли, – ответил Рассел с любовью и печалью. – Тебе Терри о них рассказал? – спросил он, не опуская глаз и как будто ничего не стыдясь.

Лесли покачала головой.

– Патриция.

Рассел скривил губы.

– Она наверняка решила, что я негодяй, замыслил бог знает что, плюю на семью?

Лесли пожала плечами.

– Да, правильно. Озлобленных на весь мир старых дев хлебом не корми – дай уличить других в запретных связях. – Она прикусила губу, подумав о том, что если Рассел женат, а сам сидит сейчас с ней, обнимает ее и гладит по голове, то тревоги Патриции не напрасны, но день был настолько хорош, а близость Рассела так радовала, что захотелось поскорее выбросить гадкие сомнения из головы. К тому же слишком уверенно Рассел держался – так, будто ему нечего скрывать и не за что извиняться. Почему? – Признаться, у меня мелькала мысль, спросить о твоих детях у Терри, но я подумала: если ты захочешь, то расскажешь о них сам, – задумчиво пробормотала Лесли, желая скорее разгадать загадку.

– С удовольствием расскажу. Хоть это тоже весьма и весьма невеселая история. Как-то раз я уже было начал с тобой делиться, но почему-то остановился. О чем потом искренне пожалел…

7

Когда, скинув рюкзачок и не думая ни о прическе, которую мог растрепать ветер, ни о том, как смешно раскраснеются щеки, Лесли побежала со всех ног навстречу утру и солнцу, Рассел ясно почувствовал, что, если не считать детей, роднее человека, чем эта девочка-женщина, у него никогда не было и не будет. А слушая ее рассказ, наблюдая за лицом, которое с каждым мгновением менялось, подумал, что с ней рядом непременно должен быть сильный разумный мужчина. Человек, способный защищать от невзгод и угадывать, что творится в ее тонкой чуткой душе.

Смогу ли стать ее спутником я? – прозвучал в голове вопрос. И сделалось не по себе, страшновато и при этом легко и отрадно.

– Моему сыну пять лет, – начал он, желая поскорее отдать свою историю на ее суд, – а дочери всего три годика. – С его губ слетел тяжелый вздох. – Я не общался с ними почти целый год.

– Что?! – воскликнула Лесли.

Томми, испугавшись, приглушенно рыкнул, недоуменно взглянул на нее, потом на Рассела, вскочил и побежал к друзьям.

– Да, почти целый год, – сокрушенно кивая, повторил Рассел. – Скучаю по ним безумно.

– Но почему?! – взволнованно спросила Лесли, вскидывая руки. – Почему не общался?

– Мы разошлись с женой, – убито проговорил Рассел. – Из-за чего – сложно сказать. Йоланда очень любит, когда ее окружают вниманием. И ей вечно казалось, что я все делаю неправильно. Наша семейная жизнь мало-помалу превратилась в череду выяснений отношений и мелких ссор. Мы терзались и мучили детей, хоть и старались, чтобы они поменьше слышали наши разбирательства. Одним словом, жили, примерно как твои родители, если судить по твоим рассказам.

– Понятно, – пробормотала Лесли со странным выражением лица. – То есть… не совсем.

Рассел поднял руки.