Не римская Испания. Арбалетчики князя Всеслава. Арбалетчики в Карфагене. Арбалетчики в Вест-Индии

Мы перехватили их и дали хорошенько просраться, и они как-то слишком уж легко признали, что здесь им делать не хрен, а дела поважнее ждут их поюжнее и нас, и Тордула с Рузиром. А оглянувшись, я въехал, почему южнее, а не севернее, куда, казалось бы, лежал их путь домой. Там показались уже всадники из Онобы, а с северо-востока им навстречу – какой-то слишком уж ровно построенный отряд, да ещё и под здоровенным таким знаменем.

– Похожи на италийцев! – определил Бенат. – Из кордубского лагеря, что ли?

Мой помощник тем временем уже отчитывал вождёныша – сурово отчитывал, как нашкодившего хулиганистого пацана, потом и миликоновский помощник подъехал, начал что-то Тордулу возражать, а двое против одного – это ж разве честно? Я собрался подъехать к ним для восстановления паритета, но тут меня Хренио тормознул:

– Макс, к тебе тут гонец! Не пойму только, от кого и чего ему надо.

А гонец этот оказался от Рузира. Мы с Васкесом едва из сёдел не вывалились от хохота, когда выяснилось, что он был послан ко мне ещё до нашей атаки, да опоздал и всё это время догонял меня, чтоб передать приказ поддержать их собственную атаку!

– Молодец! – утешил я опоздавшего. – Лучше же поздно, чем никогда! – в конце концов, боец ведь честно выполнил полученный приказ, а в том, что он не нашёл нас там, где мы должны были быть, его вины нет.

– А теперь – рассказывай, за каким хреном тебя Геракла изображать понесло? – ехидно поинтересовался я у вождёныша. Но пока тот подбирал слова для достойного его сана ответа, вмешался помощник Миликона:

– Римский гонец передал нам приказ от Назики – связать боем и не выпускать бегущих лузитан. Он настиг их у самой Илипы, но у него мало конницы, и он не может перехватить беглецов. Это должны сделать мы.

– Класс! Слыхал, Хренио? Это мы, оказывается, над беззащитными беглецами тут изгаляемся! – съязвил я, и турдетанам переводить с русского не понадобилось – сами догадались.

Пока ржали, подъехал римлянин и стал на ломаном турдетанском доводить до нас обстановку. Оказалось, что напрасно мы опасаемся подхода тех крупных сил лузитан, которые были тремя скоплениями показаны на карте Ликута – их-то как раз и настиг со своей армией Сципион Назика. Поначалу там было жарко, но на момент отъезда гонца к нам римляне уже преодолели сопротивление основных сил противника и обратили их в бегство. Те, которых остановили мы, были, конечно, не беглецами оттуда, а передовыми отрядами, выдвинувшимися для разведки и прорыва, а вот беглецы – это как раз вот эти последние, которых мы шуганули.

– Пора разделаться с этими! – спохватился я, указывая на собравшийся плотной массой конный отряд лузитан и пеших с награбленным скотом. Насколько я вспомнил по Юлькиной выжимке из Тита Ливия, отобранную у лузитан добычу Назика должен свезти к Илипе для возвращения прежним хозяевам, если такие объявятся, а всё невостребованное продадут для дележа денег между солдатнёй. Кто-нибудь верит в то, что эти ограбленные лузитанами пейзане следуют за ними в надежде вернуть своё от самой Кордубы? Лично я – как-то с большим трудом. И в то, что кто-то их известит и будет их дожидаться – как-то тоже. Но как делить невостребованное будут? Нетрудно ведь сообразить, что римлянам и латинянам может запросто перепасть куда больше, чем прочим союзникам, а италийским союзникам – куда больше, чем испанцам. Но та добыча, которую захватим мы – наша. Что с боя взято, то свято, как говорится. Ну так и брать надо, раз дают!

Лузитаны, конечно, имели на сей счёт своё особое мнение, но кого оно теперь интересовало, их заведомо неправильное мнение? Их лучшие бойцы легли в атаке на наш рубеж, а эти тыловые крысы даже экипированы были гораздо хуже самых захудалых из миликоновских ополченцев – ну, если честно сравнивать, конечно – пеших с пешими, а конных с конными. Конницу ихнюю мы смели сразу же, пешие попытались было что-то вроде вагенбурга из своих телег изобразить, но настолько бестолково, что и половины не успели. Часть мы порубили, часть оружие побросала. Три десятка я оставил разбираться с добычей, а сам с Тордулом поспешил к рубежу, где «на хозяйстве» оставался Велтур. Но там всё тоже уже завершалось – стрелки расстреливали противника из фортов, копейщики держали фронт, а лёгкая ополченческая пехота, которую мой шурин догадался выдвинуть в прорывы вслед за нашей конницей, охватила уцелевшего противника с флангов и тыла. Кто-то сражался до конца, стараясь продать жизнь подороже, кто-то – хотя бы уж умереть с оружием в руках, кто-то закалывался сам, дабы не попасть в плен, но кто-то уже бросал оружие. Где-то с полсотни пленников набралось, и хрен ли нам с ними прикажете делать? Нам-то они на хрена? Римлянам разве только их продать? Пожалуй, так и сделаем – один хрен с Назикой встретиться надо. Но это позже, а пока – есть дела поважнее…

У себя в палатке я достал одну из заранее приготовленных записок – ту, что для нашего победного случая предназначалась. Подаю её нашему «почтмейстеру», тот к лапе голубя её вяжет.