Не родись заклинательницей

Беспомощно оглянувшись на застывших подруг, Мара закусила губу и вновь посмотрела на сереброволосого вампира. Она не понимала.

— Здравствуйте. — Наконец решилась она подать голос. — Но я не совсем понимаю, о чём вы говорите.

— Я говорю о твоём возвращении в лоно родного дома, дорогая.

Думать стало совсем тяжело, а потом из-за спины Владыки вышел пропавший отец, а вернее тот, кого она таковым считала. Это оказалось последней каплей, и Марьяна соскользнула в спасительный обморок.

* * *

Открывать глаза не хотелось совершенно. Сейчас ей было хорошо, ничего не напрягало, не сводило с ума, не пугало, а там, её ждала страшная правда, правда о том, что вся её жизнь оказалась сплошным обманом.

Леонтий сидел возле кровати, и с смотрел на дочь с грустью. Он совсем не изменился, всё та же добрая улыбка, те же морщинки возле глаз и всё те же волосы цвета вороного крыла. Странно, но никогда раньше она не задавалась вопросом, почему цвет её волос, так не похож на родительский, ведь мама тоже была черноволосой. Создатель, а была ли она её мамой?

От неожиданно возникшей мысли горло перехватил спазм, а в глазах начали набухать слёзы. Что-то слишком часто она плачет в последнее время, и её положение здесь совершенно не при чём.

— Почему? — Наконец смогла произнести она. В это слово она вложила всю свою боль. Почему он предал её, почему ушёл, не сказав ни слова, почему не сказал правду и позволил остаться одной.

— Прости меня дочка, — начал Леонтий и осёкся, в его глазах мелькнула боль — он привык её так называть. С трудом, совладав с собой, он продолжил, — Я должен был уйти, но ты была ещё не готова. Твоя сущность ещё спала, а времени, уже не было. Меня уже ждали. Как бы я хотел, чтобы всё было по-другому, но я не всесилен.

Леонтий грустно усмехнулся, когда-то он считал, что в состоянии свернуть горы, а теперь самое большое, на что его хватало, это обойти эту самую гору.

— Ты ещё молода, моя дорогая, у тебя ещё есть время что-то изменить, что-то исправить в этом мире. Я надеюсь, ты сделаешь правильный выбор.

— О чем ты?

— Позже, мы обо всём поговорим попозже, а теперь отдыхай.

— Где девочки?

— Они в соседней комнате, с ними всё в порядке, не волнуйся. Никто не посмеет обидеть подруг наследницы.

— Не волноваться? В последние полгода все только и делают, что пытаются убить меня, оптом и в розницу гоняясь за мной по просторам нашей необъятной родины. Я очень близко познакомилась со смертью, и даже умудрилась испортить с ней, а вернее с ним отношения. Я чуть не вышла замуж, влюбилась и почти умерла, побывала в ледяном плену и в плену настоящем, я плыла на демоновом корабле в неизвестном направлении, страдая от морской болезни и чёрствости команды. Может быть, в данный момент я уже потеряла того, кого люблю больше жизни, а ты говоришь не волноваться?

Возмущению Марьяны не было предела, вскочив на ноги, она начала нервно вышагивать по комнате. Будто почувствовав её состояние, в дверь заглянули подруги и, увидев ее, тут же впорхнули внутрь. Насторожено поглядывая на Леонтия, они подошли к девушке и успокаивающе поглаживали её по плечам.

— Девочки, простите, то, что мы тут оказались моя вина. — Голос Мары сорвался.

— Марьяночка, не волнуйся, тебе вредно. Подумаешь, увезли, в первый раз что ли. Вот увидишь, всё будет хорошо, они у нас мальчики умные, справятся.

— Вы думаете?

— Ну, куда ж они денутся.

— Вредно волноваться? — Леонтий смог вычислить из речи Насьяны Ключевое слово. Почему вредно? В чём дело? Ты больна?

Мара закатила глаза. — О создатель, нет, я абсолютно здорова, и не за чем так волноваться, я просто немножко беременна.

— Что?

Лицо Леонтия стало приобретать нездоровый синеватый оттенок, он издавал такие звуки, будто ему не хватало воздуха.

— Папа, только успокойся, ничего страшного не произошло. Давай ты успокоишься, выпьешь воды, и мы обо всём поговорим.

— Ты беременна. — Наконец, смог просипеть он. — Как же так, я же всё предусмотрел, я обучил тебя всему чему только смог.

— Папа, от любви мечи не помогают, да и все премудрости тоже, я проверяла.

Сжав кулаки, мужчина вышел из комнаты дочери, такого он не ожидал. Оставляя её одну, он мог бы ожидать чего угодно, но не этого. Почему он не заметил, что она уже выросла. Он видел, как искусно она сражается, видел, как жадно она постигает новые знания, как интересуется всем сразу, и как всё за что она берётся, ей удаётся, но не понял, что она уже достаточно взрослая, чтобы заинтересовать мужчин, а самое главное заинтересоваться ими самой.

Марьяна же тем временем сидела на кровати и вытирала злые слёзы, настырно бежавшие из глаз. Считать холодного красавца вампира своим отцом, она отказывалась наотрез. Нельзя игнорировать своего ребёнка в течение всей его жизни, переложив ответственность за воспитание и заботу на чужие плечи, а потом прийти, сказать «Я твой папа» и ждать беззаветной любви. У них должны быть причины, очень веские причины для всего этого безобразия и она потребует о них рассказать.

— Что ж, как бы то ни было, совсем скоро мы узнаем всё, а сейчас не мешало бы перекусить. Как считаете?