(Не) родной

Мужик глянул недоверчиво, будто силясь разгадать глубину моего коварства.

– Ма-а-ма! – крикнул голосок совсем издалека.

– Да выпусти же меня, идиот, ты не слышишь разве? – забилась я.

Незнакомец словно прислушался. Или присмотрелся куда-то вовне.

А после вдруг развернулся и стремглав бросился из камеры.

– Эй! – закричала я вслед. – Да выпусти же меня!

Я с ненавистью уставилась на решётку, занесла руку...

И из пальцев вдруг выплеснулось какое-то странное тёмное пламя. Ничего подобного я точно раньше не умела! Опешив, воззрилась на тлеющие доски.

Посередине решётки зияла опалённая дыра. Небольшая – но, подгоняемая адреналином, я умудрилась в неё протиснуться.

И рванула следом за мужиком.

Его уже не было видно, однако каким-то странным образом я словно чувствовала след, оставленный им в пространстве, и знала, куда бежать. И мчалась что есть сил, чертыхаясь на тяжёлый подол.

Мимо пронеслись ещё несколько камер – похоже, мы находились в какой-то крепости. Небольшой лестницей, едва не спотыкаясь о поблёскивающие в темноте ступени, взлетела наверх. Судя по всему, на первый этаж.

Промчалась коротким узким коридором, чтобы вырваться в подобие холла. Вряд ли центрального – какого-то бокового, скорее.

Зато здесь имелась ещё одна лестница, на этот раз освещённая свечами в канделябрах. Наверху затихали шаги, и я рванула за ними.

Мимо окна, в котором сверкнул посеребрённый лунным светом лес, вылетела в длинный коридор.

Странно, за всю пробежку мне никто не встретился! Но я не думала об этом, прислушивалась, откуда донесётся детский крик, куда меня приведёт след отца Артони.

Ворвалась в раскрытую дверь.

Ребёнок сидел в кровати, вытирая кулачками глаза. В трогательной тёплой синей пижамке, правда, без каких-либо узоров.

Мужчина, весь неожиданно мягкий, почти домашний, присел на край.

И снова странным, непонятным зрением я увидела тёмные нити. Которые отделились от его рук и поползли по полу, стенам, словно обыскивая и вынюхивая.

– Арт, – бормотал он. – Опять?

– Я не хочу! Не хочу! – рыдал малыш.

Мужчина посадил его к себе на колени.

– Именно поэтому нам нужно было призвать хранителя, – объяснил терпеливо. – А не...

– Мама! – вскрикнул мальчишка, увидев меня.

Мужчина вздрогнул, резко развернулся.

– Как ты... – начал было, но мальчишка вихрем слетел с его рук и бросился ко мне.

Не успев сообразить, я подхватила его. Прижала к себе, усевшись на ту же кровать.

Мужчина продолжал буравить меня недовольным взглядом. В зелёных глазах стал собираться свет – неестественный, какой-то прямо запредельный!

Да что тут, чёрт возьми, происходит?!

– Ты не можешь быть хранителем, – заявил безапелляционно.

Я пожала плечами: понятия не имею.

– Тише, Артик, – прошептала. – Расскажи, кто тебя обидел?

Ответить малыш не успел: в дверь ворвалась молодая женщина.

– Рэд, что происходит?!

Хм. Это красавчика, что ли, Рэдом величают? Судя по реакции – его самого.

– Симира, – поднялся он, учтиво кивнув. – Арти, мама пришла...

У меня внутри всё захолодело. Я-то решила, что передо мной сиротка, с которым папаша не знает, что делать. А оказывается, у ребёнка вполне полноценная семья!

– Она не мама! – крикнул малыш.

На доли мгновения по лицу Симиры скользнуло раздражение, которое тут же сменилось приторной до хруста улыбкой.

Похоже, насчёт полноценной я погорячилась.

Малыш вцепился в меня, и я прижала его к себе, бормоча что-то успокаивающее.

– Кто она? – в тоне Симиры проскользнуло недовольство, словно она имеет права на этого Рэда и застала любовницу в его постели.

Признаться, она была хороша. Слишком красива, слишком ухожена. Платье, похожее по фасону на моё, только не бархатное – более тонкое, поблёскивающее, серебристое. Завышенная талия, аккуратная грудь. Белоснежные волосы, фиалковые глаза, кожа – будто её шлифовали лучшей корейской косметикой в несколько ступеней.

– Я бы тоже не отказалась узнать, кто она, – проговорила я.

И вообще, кто вы все такие. Но последнего не озвучивала – из чувства самосохранения.

3

Чему жизнь меня научила – так это отстаивать себя и свои права. Громкий и нехороший развод, когда мужчина, с которым прожила больше года, вдруг предстал совершенно в ином свете, лишь закалил мой характер. Я поклялась себе, что никому не позволю себя топтать!

Рэд сузил глаза. Перевёл взгляд с девушки на меня и обратно.

– Подожди, пожалуйста, в малой чайной, – попросил.

– Но Артони... – взволнованно начала Симира, однако Рэд повторил:

– Пожалуйста, подожди меня в малой чайной.

Он не повысил голос, но что-то такое прозвучало в словах – девушка предпочла послушаться. Чуть заметно поклонилась и вышла из комнаты.

Рэд встал закрыть дверь. Я огляделась, продолжая покачивать всхлипывающего ребёнка.

Мрачные картины по стенам, от которых у любого малыша кошмары начнутся. Кровать, впрочем, мягкая и удобная, и постель белая – ну, хоть не чёрная!

На стене висело зеркало. Осторожно, не без внутреннего страха я передвинулась так, чтобы увидеть собственное отражение.

И замерла.