Не родной папа

— Пойдем, все равно в одной комнате со змеей ты не уснешь.

— Я постараюсь.

— Приходи если что, — ухмыляется в ответ и щелкает меня по носу.

Глава 12. Ева

— Послушная девочка… — тянет вязко каждое слово и подзывает к себе. — Иди к папочке.

Улыбается. Посмотри на него со стороны и подумаешь, что он идеальный. Добрый, отзывчивый, заботливый, сына любит. За падчерицей присматривает. Отец-одиночка.

На самом же деле он гнилой внутри. Оборотень. Внешне человек, внутри дьявол. Для него нет принципов, морали, только его грязные желания, удовлетворение потребностей.

— Чего стоишь, на колени опускайся. — Выводит из мыслей. Начинает злиться и стягивает с бедер полотенце. Зажмуриваюсь тут же.

Слышу теперь только как усмехается.

— Давай, Ева, смелее. Мне нравится, когда ты это делаешь, и плачешь. Это так романтично. Моя рабыня маленькая. За еду папочке делает приятно.

Тело каменеет. Мозг приказывает не делать этого. Не подчиняться.

— Ты хочешь оказаться на трассе, а твой братик в детдоме? — Спокойным голосом жалит больно. — Поверь, лучше сделать то, что я тебе сейчас предлагаю, и дальше спокойно. — Говорит так, как будто это последний раз. когда-нибудь не выдержу и сбегу отсюда. — Считаю до пяти, Ева, иначе ты знаешь, что будет дальше. Один, два… пять!

Глаза раскрываю и за горло хватаюсь воздуха мало. Дышать нечем. Пытаюсь глоток хотя бы сделать, а внутри спазм.

Только шум гортанный могу издать. Трясет всю так, что сжимаюсь и в голос рыдать начинаю.

Одеяло хочу с себя сбросить и выбраться из кровати этой. Но ноги путаются и я падаю на пол. Боль разливается по плечу.

— Ева, что случилось? — шепот над головой и чьи-то руки обхватывают за плечи, пытаясь поднять.

Сбрасываю с себя и в сторону отползаю. Не хочу, чтобы трогал кто-то. Прикасался. Заставлял. Угрожал. Шантажировал.

— Ева, тише. Это я. — Голос знакомый. — Тебе приснилось что-то?

Глаза распахиваю и вижу Валеру. Единственный, кто пока не делал больно. Пока. Но мужчины слишком жестоки, чтобы не сделать, кода-то так, как хочется им.

Но сейчас он безопасен.

— Иди сюда, — протягивает руку и подбирается ближе. Его не пугает мой вид, моя истерика, мои кошмары, — пойдем со мной, а то брата разбудишь.

Валера уже возле меня и обнимает. Погружаюсь в его объятия. Теплота и забота успокаивает немного. Помогает встать и прижимает к себе. Так странно все у нас. Совершенно посторонний мне мужчина. Между нами ничего нет, но хочется все время быть с ним рядом. В объятиях. Как будто в эти моменты активизируется максимальный режим безопасности.

В темноте я только могу чувствовать его уверенную ладонь, которая сжимает мою. Острожные шаги, чтобы не разбудить брата. Бережное отношение ко мне, как будто неверный шаг и я окончательно разобьюсь.

Укладывает в свою постель и бубнит, что не надо было отпускать тебя.

Только немного алкоголя или Валера рядом оттягивали возвращение кошмаров.

Рядом опускается и гладит меня волосам.

Я пытаюсь успокоиться, но от возвращения ужасных воспоминаний все еще трясет. Частое дыхание никак не может восстановиться, а слезы лишь на несколько минут престают оплакивать ужас воспоминаний. А потом снова возвращаются.

Мне хотелось, чтобы он отвернулся и не трогал меня.

Руку аккуратно пропускает мне под шею и тянет к себе. Прижимает и волосы нежно перебирает. Затылок массирует, успокаивает. Я руки к себе прижимаю, не знаю, куда их деть. Что можно делать, а что нет. Вчера я явно была смелее. Сегодня каждое движение анализирую.

Большим пальцем по виску ведет, а пальцы остальные все еще в волосах за ухом.

Губы сухие на лбу своем чувствую.

— Что тебе приснилось?

Я не хочу, чтобы мой грязный сосуд внутри разбился и он узнал все. Может для него это и не будет чем-то прям из рамок вон выходящим, но я потом не смогу смотреть на него и не стыдится, когда расскажу о чем-то из моей жизни до него.

— Не спрашивай, я все равно не расскажу.