Не родной папа

— Вовку не пугай рассказами о том, что хотела бросить. — И это звучит совсем не как просьба. — Пойдем сейчас в клинику, я тебя осмотрю.

— Я все равно сбегу. Мне надо исчезнуть. — Отпирается, не глядя в глаза. Но сейчас не вырывается.

— Могла бы и спасибо сказать.

— Спасибо скажу, когда поможете.

Усмехаюсь и опускаю ее на землю только возле машины. И то лишь, чтобы открыть дверь и выпустить мальчика.

— Неужели ты думала, что я просто так, без документов, возьму себе чужого ребенка и буду его растить дальше? — Молчит, опуская глаза. Я тоже считаю, что это глупо. — Ева-Ева… Если не хочешь разговаривать со мной, то я вызову полицию. Пусть они узнают, кто ты, сколько тебе лет, во сколько и от кого ты родила!

— Ну, не надо в полицию, пожалуйста. Не хочу я домой возвращаться. — Цепляется в мою руку и заглядывает в глаза. Как же не надо, когда на лице такое?

— Пошли со мной. Осмотрю тебя сначала.

— Без полиции?

— Пока без полиции.

Глава 2. Ева

Открываю дверь автомобиля и киваю мальчишке выходить.

Тот охотно вылезает, а я делаю себе замечание, что оставил ребенка одного в машине. Не так и холодно там, но все же он еще маленький. А если бы я задержался? Столько косяков за один вечер непростительно.

— Вовка тебя зовут, да?

— Угу.

— Я Валера, придержишь нам вон ту дверь, — указываю пальцем на вход в клинику.

— Да, а зачем?

— Ммм, — чтобы не думать о том, что стоит ему рассказывать, а что нет, говорю первое, что приходит в голову: — Ева споткнулась. Надо ногу ей посмотреть. А сама она ходить не может.

Я снова присаживаюсь, беру девушку на руки и несу к клинике.

— Ева, ты как невеста. На руках тебя носят. — Усмехаюсь и несу «невесту» к больнице.

— Вовчик, отстань.

— Валер, ты не удивляйся. Она постоянно такая косячная. То что-то подвернет, то упадет. Она такая. — Вводит меня в курс дела Вова.

— Вов, хватит уже.

Мальчик придерживает нам дверь, пропуская внутрь, как и обещал. В его возрасте, я думал, он будет капризничать и баловаться, но он удивляет своим отношением к просьбам.

— Добрый вечер, — слышу голос Ксении, но она тут же замолкает, замечая меня. — Валерий Андреевич?

— Да, мне надо осмотреть девушку. Напои ребенка чаем, включи мультики и глаз с него не своди.

— Хорошо. — От искусительницы не осталось и следа. Но на девушку в моих руках смотрит недовольно.

Опускаю Еву возле кабинета на пол и открываю двери. Включаю свет и запускаю рабочую атмосферу. Да уж, от такого работяги, как я, даже компьютер отдохнуть не может.

— Проходи, — помогаю зайти и веду к кушетке. — Раздевайся.

Сам возвращаюсь, чтобы закрыть дверь, а девушка все также стоит на месте.

— Со мной все в порядке.

— Врач здесь я, диагнозы тоже ставлю я. Присаживайся и раздевайся.

Пока она стягивает шапку и куртку, я беру лист бумаги. Надо узнать и записать о ней как можно больше.

— Полное имя.

— Ева. — Отвечает на выдохе.

— Полное — это значит имя, отчество и фамилия. — Начинает раздражать тем, что тянет время. Я же вижу, что специально.

— Ева Александровна Смолина. — Снимает куртку и не спеша кладет рядом с шапкой.

— Мальчик?

— Владимир Олегович Даль.

— О, впечатляющая фамилия. Если это твой ребенок, то почему у вас разные фамилии?

— Мой ребенок? Кто? Вовка? — Смотрит на меня непонимающе. — Вы подумали…? — Теперь уже я ничего не понимаю. — Нет, что вы. Это мой брат младший.

— Да? — с облегчением выдыхаю, позволяя себе усмехнутся и расслабиться, — я подумал, что ты родила в четырнадцать. У вас разные фамилии.

— Разные, потому что у нас разные отцы, — отвечает, не глядя в глаза.

— И где сейчас ваши отцы? — Молчит и, кажется, я нащупал причину всего этого ужаса на ее лице. — Полагаю, что у тебя отчим, и он сделал это с тобой. — Киваю на лицо, а девушка сжимается вся в ответ и боится в глаза посмотреть. — Где мать?

— Умерла полгода назад.

— А твой отец где?

— Не знаю, — пожимает плечами.

— То есть вы живете с отчимом?

— Да.

— Так. Пока достаточно. Снимай свитер и брюки. Мне надо тебя осмотреть. — Помечаю в отчете то, что она рассказала.

— Я не буду перед вами раздеваться. — Говорит это на одном дыхании и замирает. Вроде и давить на нее не хочется, но ее сопротивление сейчас только отнимает у нас обоих время. Ева обнимает себя и прячет глаза в пол.

— Я практикующий врач-хирург. И делаю людям операции, и вижу их без одежды. И женщин в том числе. Ты не удивишь меня ничем, потому что я уже все видел. Я сейчас не мужчина, а врач в первую очередь. Поэтому не стесняйся. Все нормально.

Она прячет глаза и стягивает свой мешковатый свитер и свободные джинсы. Остается в одном белье.

Сжимаю пальцы в кулаки, когда вижу отметины на ее теле. Понимаю теперь, почему она не хочет возвращаться домой. Я догадываюсь, что с ней делали. А она догадывается, что догадываюсь. Ее бы сейчас закрутить в плед, напоить чаем и обнять. Такую хрупкую и красивую. Помочь ей как-то надо.

Не справится же одна. Или опять туда вернется, или еще хуже.

— Прости, мне надо сделать пару снимков. Снять все эти следы. Обещаю, что их никто посторонний не увидит.