(не)родной

Руслан больше не мог вот так стоять и не прикоснуться, когда всё тело ныло, тянуло к ней. Он сделал шаг вперёд и уже не смог остановиться, притянул Милу к себе за талию и впился в её губы, словно обезвоженный организм, льнувший к источнику влаги. Он целовал её, а она отвечала, заливаясь слезами и всхлипывая. Мила целовала в ответ, зарываясь своими пальчиками в его волосы и сводя с ума, лишая остатков разума. Если бы не усталость, то Руслан не смог удержаться, унёс бы её в другую комнату, чтобы насладиться близостью с единственной женщиной, которую он желал и желает.

— Руслан, так нельзя, — первой разорвала поцелуй Мила и оттолкнула его от себя, а с его губ рык слетел.

— Мила-а-а!

— Нельзя так! Ты женат, а мы с тобой…

Она начала плакать, и уткнулась носом в плечо Руслана, а он прижал к себе, чувствуя каждое содрогание её тела и понимая, что плачет вместе с ней.

***

Руслан остался ночевать в их доме. И Мила хотела, чтобы так было всегда. Она не могла принять другое. Она согласилась, что уедет в Казань вместе с ним и, возможно, получится стать полноценной семьёй, но всё равно неспокойно было от неправильности происходящего.

Утром Алиса проснулась вялая. Она кашляла и жаловалась на недомогание. Перемещать заболевшего ребёнка на дальнее расстояние не было смысла, а когда Мила померила дочери температуру, то едва удержалась на ногах. Температура почти сорок. Тянуть нельзя было, поэтому Руслан взял Алису на руки и понёс в машину, чтобы отвезти в ближайшую больницу.

Пока доктора осматривали её, Мила себе места не находила. Ей казалось, что так Бог наказывает за то, что она с женатым мужчиной, собственным братом, соглашается построить семью.

— Руслан, ты должен уехать. Алиска заболела не просто так. Это знак свыше. Знак, что нам нельзя быть вместе, — шептала Мила.

— Глупая, это всего лишь знак того, что Денису следует морду расквасить. Если бы вы не промокли вчера из-за него, это всё не случилось бы.

Мила кивала, но всё равно внутри неприятное предчувствие разливалось. Что-то должно было случиться. Что-то ужасное.

Возможно, интуиция подсказывала скорый визит мамы Руслана и, судя по всему, его жены. Рыжеволосая хрупкая женщина нервно теребила ручку своей сумки и смотрела на Милу с такой злостью, что выть хотелось.

— Похоже на воспаление лёгких. Мы поставили девочке капельницу, она поспит. Можете пойти в её палату, — произнёс подоспевший доктор.

Мила кивнула. Руслан первым бросился к палате, но его мама остановила его. И жена подбежала и за руку его взяла. Так и должно было быть. Она. Только она могла его вот так за руку держать.

— Мама, пусти меня, — прошипел Руслан. — Я не знаю, зачем вы примчались, но вам лучше уехать. Алиса моя дочь! Моя!

Он одёрнул руку, и его жена отступила на шаг назад. Мила решила, что не станет наблюдать за этой сценой, которая накалялась и могла превратиться в грандиозный скандал. Она хотела поскорее к своей дочке зайти, взять за ручку и быть рядом, хоть и сама чувствовала, что начинает лихорадить, скорее всего, тоже простыла.

— Стой, Людмила, я должна кое-что сказать вам, — решительно произнесла мама Руслана и присела на скамейку. — Я Ларочке уже созналась в грехе, теперь и вам должна. Алиса не твоя дочь, Руслик! И не твоя, Мила! — глаза широко распахнулись, а ноги начали подкашиваться. Мила ухмыльнулась. Она хотела рассмеяться, глядя прямо в глаза женщине, которая придумал очередную грязную уловку, чтобы разделить Руслана с нежеланной невесткой.

Конечно, Мила понимала её — какая мать захочет, чтобы её сын с сестрой строил брак, но для чего говорить такие вещи про ребёнка? — Я грех взяла на свою душу большой. Никогда себя за это не прощу, но так было правильно. Ты ведь приходила ко мне беременная часто, Людочка… А я тебя чаем угощала. Так вот… Непростой это чай был. — Она начала плакать, а Мила прислонилась к стене, чувствуя, что дурно становится. — Моя подруга вела твою беременность, я знала, знала, что по срокам ты ребёнка Русечки вынашиваешь, я не могла допустить, чтобы ты родила от брата. Неправильно это было. Ребёнок бы 99% родился ненормальным, с какими-то отклонениями… А вы бы потом мучились, и Руслан бы жизнь себе сломал, на этого ребёнка работал и жил ради него. Я грех вязла на душу. Непосильную ношу. Две недели ты ходила с замершей беременностью. Ты всё спрашивала — а почему ребёнок-то не шевелится! — она снова рыдать начала, вытирая щеки платочком, а Мила уже и пошевелиться не могла. Она помнила про это. Гинеколог говорила, что места нет, потому и не шевелится… — А потом вызвали искусственно роды, словно ты недоношенного ребёнка родила. Как раз в роддоме, под колпаком, девочка-отказница лежала тогда два дня. Тебе её и отдали. Кто же знал, что всё сложится вот так, и Денис решит тест сделать, чтобы своё отцовство установить. Если бы не тест этот, ты бы никогда и не узнала правду, но так даже лучше. Теперь я всё рассказала и чуточку легче стало на душе. Знаю, что ненавидеть меня будешь, Люда, но сама подумай — зачем тебе ребёнок-урод от родного брата?!