Не родные

– Небось, и юбку напялила? – продолжала мать Сашки допрос.

– Платье, – как-то обречённо ответила Ира.

– Паршиво.

– Да вроде ноги ровные, симпатично получилось.

– Паршиво, что платье, значит совсем расклеилась, – констатировала Марьяна Николаевна.

– С чего это? – не поняла выводов Ирина.

– Когда у женщины все хорошо, она в джинсах и кроссовках ходит, а чем короче платье, тем хреновее в личной жизни дела, – пояснила Марьяна Николаевна.

– Сашка приезжал, – удручённо произнесла Ира.

– Да, с девушкой.

– И как? – осторожно спросила Ирина.

– Каком кверху, – в свойственной ей манере припечатала Марьяна Николаевна.

– А Виктор Алексеевич?

– Ты же знаешь, генерал у нас известный гуманист, поэтому кашу, ею сваренную, собачкам давать не стал, побоялся отравятся, выбросил в урну.

Ненадолго в трубке воцарилась тишина.

– У тебя сессия когда? – начала Марьяна Николаевна.

– Через две недели.

– Может, возьмёшь билет на самолёт и прилетишь? Хоть на два дня.

– Кашу сварить?

– У генерала на молоко теперь аллергия. Ир, Сашка переживает, хоть и молчит. Места себе найти не может. Дурак.

– Он ваш сын.

– Это не отменяет того, что он дурак. Ира, возвращайся домой, с переводом в местный университет решим.

– Дом мой сгорел, если забыли, – напомнила Ирина.

– Ну ладно Сашка, ты-то дурку не гони. Ты же понимаешь, что он не прилетит, и не потому что не хочет, ну служба у него такая, не отпустят. Ира, ты же разумная девушка, должна понимать.

– Марьяна Николаевна, – жалобно попросила Ирина, – не давите на меня.

– Детка, держись, хочешь, мы с генералом прилетим?

– Боюсь, местный бомонд такой конкуренции не перенесёт.

– Ну, и что Колесников, приставал? – уперла руки в бока Катька, встречая Ирину у калитки со свидания.

Ирина отрицательно мотнула головой.

– Блин, Ирка, я все чаще начинаю понимать Воронина, которого раздражали твои кивки.

– А что отвечать?

– Что-то в духе: "нашу армию что, перестали снабжать приборами ночного видения" вполне бы подошло.

Ирина на этот монолог развела руками.

– Пошли спать, я тебе в комнате Макса постелила.

– Кать, я к себе, – попыталась отвертеться Ира.

– В этот мавзолей я тебя не пущу. Чтобы опять рыдала всю ночь, по этому паразиту. Нет уж, хватит. Он умотал с этой перегидрольной в свою Москву, вот пусть и радуется. А ты ещё молодая, красивая, да таких Сашек мы тебе вагон найдем.

– Таких больше нет, – грустно отозвалась Ирина.

В конце октября ночью на улице было прохладно,  Ирина вышла на крыльцо, кутаясь в теплую куртку. Проснулась ночью и снова почувствовала, что комок к горлу подкатил, вдохнуть невозможно. С тех пор, как Сашка уехал, она просыпалась так каждую ночь. Такое с ней было, когда мама умерла, и они остались вдвоем с вечно пьяным отчимом. В то время ее будил страх, что Анатолий вломится к ней и надругается. Сейчас ее грызла тоска. Просыпалась и выла, к горлу подступал комок, а из глаз неконтролируемо текли слезы.

Катька ее в таком состоянии и застала, вернувшись из отпуска ночью, в аккурат после отъезда Воронина. Зачем она поперлась к ней среди ночи неизвестно, но факт Иркиной истерики зафиксировала в полной красе. Поила валерианой и успокаивала до самого утра. После этого частенько оставляла ночевать у них, чтобы подобное не повторялось. Ирке неудобно было нарушать их семейный покой, но с Катькой лучше не спорить.

Чтобы не перебудить весь дом своими всхлипами, вышла на крыльцо, где наткнулась на хозяина дома с бутылкой и нехитрой закуской.

– Ром, ты чего тут? – спросила тихо.

– Не спится, а ты?

– Да тоже как-то, – поежилась Ира и присела рядом.

Ромка молча налил в рюмку и протянул Ирине, та помотала головой, Ромка руку с рюмкой не убрал:

– Давай, для разговора.

Ирина опустилась рядом с Ромой, взяла рюмку и выдохнув выпила.

– Ир, я наверное не вправе тебя просить, но ты не уезжай, – заговорил Ромка, наливая рюмку себе и выпив залпом.

– Ром, ты с какого дуба рухнул? – удивилась Ирка, – куда я денусь?

– Ну, примчится за тобой Воронин, и свинтишь в столицу,– рассуждал Ромка, – а Катька одна останется.

– Ты пить может, больше не будешь? – спросила Ирка.

– Я в командировку еду, а ей через шесть месяцев рожать, – спокойно сказал Ромка.

Ирина взяла бутылку и налила себе в рюмку сама, выдохнула и молча выпила.

– Все у нас нормально будет, ты только себя береги, – через поток слез произнесла Ирина.

Ромка притянул ее к себе в объятия и обнял.

– Да что мне будет, мы же с миротворческой функцией, – начал объяснять.

– Я бронежилет Воронина из больницы забирала, – через всхлипы произнесла Ирина и подняла глаза на Романа, – там четыре пули было, пятая в руку пришлась. Так что ври кому другому.

– Поэтому и отпустила его так легко? Он же мог и остаться, – не дал ей опустить взгляд Ромка.

Ирина только кивнула.